С. С. С. Р. (связано, спаено, схвачено, расплачено)

- А, вы об этом? Так считайте никакого дела толком и не было. Это все ваша пишущая братия раздула, как всегда, можно сказать, на ровном месте. В поисках жареных фактов для раздувания фальшивых сенсаций. Дай вам волю, так вы сюда еще и колумбийскую наркомафию присобачите!

Местные журналисты хоть и не любили столичного выскочку, однако солидарно загудели. Прокурор понял, что сказанул лишнего, покосился на свой правый погон и стал выкручиваться из ситуации:

- Вы меня неправильно поняли. Уголовное дело, конечно, было. То есть, я имел в виду, что сотрудник милиции, как установлено, действительно застрелил троих случайных людей… или двоих, а одну не случайно?… ну да ладно, суть не в том. А в том, что следствие уже завершено и дело закрыто.

- Как закрыто? – хором взревели «акулы пера», сообразив мгновенно, что у них из-под носа уводят кусок хлеба с маслом и черной икрой.

- А вот так. В полном соответствии, безо всяких там… сами знаете.

- А как же суд? – подскочила желторотая пигалица из местной ФМ-радиостанции.

Прокурор снисходительно хохотнул:

- Видите ли, милая барышня, тот суд по нашему ведомству не проходит. Если, конечно, он на самом деле есть. Небесный суд имею в виду. А тут, на земле дело закрыто в связи с гибелью единственного и реального виновника. Так что – нечего тут расписывать страсти-мордасти, понимаешь. А то скоро простой народ не то что на вокзал побоится зайти, а даже по своей квартире среди бела дня с топором ходить будет. Еще вопросы есть?

- Есть! – рявкнул главвред Калиныч, демонстративно не поднимаясь со стула, –Газета «Матюганские известия». А что послужило мотивом такого, я бы сказал, неординарного поступка?

Прокурор подумал, покачал головой, громко вздохнул и, наконец, изрек:

- Как там в одном фильме пелось? Наша служба и опасна, и трудна… Нагрузка, как вы знаете, у нашей милиции большая. Я бы сказал даже – очень большая. Зарплата, скажем честно, недостаточная. Многие прихватывают сверхурочные. А то и выходные. Ну, в общем, организм, как вы знаете – он не железный. Вот у сержанта организм и не выдержал. Что-то там ему то ли приснилось, то ли померещилось, вот он за оружие – хвать! – и устроил тут горячую точку, понимаешь.

Федорин обычно на таких массовых сборищах сидел себе тихонечко в уголке и особо не отсвечивал. А тут вдруг словно какой-то бес его толкнул, и он встал – да и врезал напрямик:

- Если судить по вашему отчету, господин прокурор, то в нашем городе криминогенная обстановка, как таковая, отсутствует вообще. Преступностью, можно сказать, и не пахнет. Тогда от каких это трудов милиция загоняет себя так, что у нее сдают нервы и она начинает стрелять по живым людям, а не по тем, что ему померещились? На поражение. Ни одного промаха. Руки, стало быть, не дрожали.

Прокурор опешил, а пишущая братия радостно загоготала. На выручку пришел молоденький помощник, который что-то нашептал начальству на ухо. Прокурор приободрился, поднял руку, дождался тишины и объяснил:

- Тут вот мне совершенно правильно подсказывают: я забыл, что у этого стрелка, оказывается, во время службы в армии была закрытая черепно-мозговая травма. Он при поступлении в милицию это дело скрыл, а оно – сами знаете… голова, даже милицейская, это вам не стенка. По ней просто так бить – с рук не сойдет. И вообще, чем вот тут хихикать над некоторыми отдельными неприятными частностями, стоило бы обратить внимание на борьбу с одним новым для нашей России явлением.

Аудитория не то что примолкла – дыхание затаила.

- Я имею в виду так называемую ксенофобию. До нашего региона он, слава Богу, пока еще не дошел, однако в столице и в Петербурге имели место некоторые отдельные инциденты. Но мы должны быть готовы. И мы, и вы тоже. Потому что, понимаешь, образно говоря, навозом разбрасываться – это каждый, простите, дурак сможет. А вот найти в этой куче рациональное зерно – это вам не жареные факты…

Тут прокурор понял, что он заговорился окончательно – и замолк. Однако пигалица, она же «милая барышня» на поверку оказалась из тех, которые считают, что последнее слово всегда должно быть за ними.

- Господин прокурор, – ехидненько спросила она, – насколько я понимаю, вы имели в виду преступные акции против представителей национальных меньшинств, в частности – евреев?

- Совершенно верно! – обрадовано подтвердил прокурор.

- Тогда как вас понимать относительно необходимости быть готовым? К чему готовым? К акциям против уважаемого сенатора Тошмана?

- А вот этого не надо! Не-на-до! Намеки ваши совершенно безосновательны, так что оставьте их при себе. При всем моем уважении к евреям, равно как и к другим народам, я вам должен сказать, что наш избранник более русский, чем некоторые изо всех здесь присутствующих, вместе взятых.

- Не поняла! – растерялась смелая радистка.

- А чего тут понимать? Он – половец. А половцы, считайте, это те же русские, только мы пахали, а они скот пасли. Касательно сенатора Тошмана – когда мы с ним только познакомились, он мне лично дал почитать эту… как ее… ну, которую Нестор сочинил.

- «Повесть временных лет», – подсказал помощник, уже вслух.