С. С. С. Р. (связано, спаено, схвачено, расплачено)

И что же? Первое, что она увидела, ступив на вагонные сходни, была улыбающаяся рожа. Ни тебе тени недовольства на лице, ни тебе «чего приперлась?» в глазах… и даже двузначное «Вы к нам надолго?» не озвучено. Даже цветочки притащил! Весь кайф поломал.

Ну не гад ли?

Не иначе как кто-то из дружков по Новозадвинску ее на вокзале засек и быстренько звякнул в Матюганск этому змеенышу подколодному. Мол, гаси свет, сливай воду! Теща едет!

- Так что?

А ничего! Федорин ляпнул первое, что на ум пришло, а по сути – чистую правду:

- Ну, значит, я ваш приезд протелепатил. Все! Отдыхайте, мама, а у меня дела, дела, дела…

И выскочил из дому с единственной мыслью: что бы такое сейчас сделать, чтоб ничего не делать? И чтобы домой вернуться не тогда, когда петухи орать начнут, а точнехонько, когда теща только-только уснет.

Следует сказать, что это ему вполне удалось.

Золотое Тещино слово, со слезами зятя смешанное

Наутро Теща смоталась на рынок за молоком, по дороге набралась сил и духу для очередного наезда на зятя и поймала его в аккурат, когда он дожевывал завтрак.

Кошкодамова скромно уселась на самый краешек кухонного табурета (как она там умещается с такой кормой?), трижды вздохнула, спугнув тараканов за старой неработающей газовой колонкой и уронила своё традиционно-подленькое:

- Так вот, Федорин, что я тебе скажу на этот раз…

Интересненько-интересненько, что эта старая крыса скажет «на этот раз»? Потому что в «тот раз» текст звучал приблизительно так:

- Вот зря моя дочь не послушалась свою мать, то есть меня, и вышла замуж за тебя, а не за Бакаева. А он, между прочим, сейчас в Москве бензоколонку держит.

Ври, ври побольше! Во-первых, не в Москве. И даже не в Подмосковье, а на самой что ни есть окраине Московской области, за пять верст от поселка с лирическим названием Луховица. Москва, как же! С крыши Рязань видать!

Но такие географические подробности для тещи не суть важны. Она сидит – и снова молчит. Только потихонечку передвигает свою корму с уголочка на всю табуретную площадь.

Интересно, где она так научилась паузу держать? Не иначе в юности в драмкружок при клубе водоканала бегала. Репетировать «четвертую бабу, сидящую на заборе рядом с пугалом со словами «охо-хо!». Охохает, как вы поняли, пугало.

- Что я тебе скажу, Федорин… здоровье у меня уже не то, чтобы к единственной дочери в гости в поездах таскаться.

- Так в чем проблема, мама? Купите машину. На честные трудовые сбережения.

- Сволочь ты, Федорин.

- А то! Вы думали – я вам сейчас в ноги брошусь и стану уговаривать быстренько-быстренько-быстренько перебираться из своей глухомани к нам в Матюганск?

- Ну, ваша Матюгань тоже не столица.

- Но и не Лоховица, где ваш разлюбезнейший Бакаев бензин водой из лужи разбавляет. Чтобы денег на взятки хватало. И вообще, маман, вправду – чего вам, собственно, с таким здоровьем к нам, как вы выражаетесь, таскаться? Сидите в своем Новозадвинске и не выдвигайтесь, лечите здоровье, а мы уже с супругой, как только соскучимся – так сразу к вам в гости. Тем более – внуков у вас нет, нянчить некого… то ли к сожалению, то ли слава Богу. Это как посмотреть.

- Насчет внуков сам виноват, козел выхолощенный! – огрызнулась Теща.

Федорина такая характеристика завела, хоть и слышал он ее, честно говоря, не впервые.

- А вот насчет причин бесплодия у некоторых мелких парнокопытных, так это вы не по адресу. Это не я на холодном камушке воспаление яичников схлопотал. А кстати, маман, а был ли камушек? Мол, рыдала-рыдала сестрица Аленушка, сидя на крутом бережку у реченьки, что маманя не хочет подарить ей братца Иванушку, пока не схлопотала цистит с осложнениями. А может, там совсем другим диагнозом пахнет, который вы с дочерью от меня, дурака влюбленного, благополучно утаили?

Маман глазищами сверкнула – аж тараканы бессознательно оземь посыпались. Но тему сменила.

- Вообще-то про Бакаева – это я так, для связки слов. Надо было дочку за хохла выдать.

- Снова здорово! Откуда у вас этот приступ пролетарского интернационализма?

- Хохлы своих тещ уважают. Мне в поезде рассказывали: один даже свою между членами правительства похоронил – на главной аллее.

- Вы мне эту байку уже шестой раз рассказываете. Так вот, я ее пробил по Интернету. Было дело. Похоронил. Между министрами. В Киеве. На центральной аллее. Кладбища, ясное дело. Но не потому, что сильно тещу любил, а потому как сам этими министрами командовал. Правда, его самого, как время пришло, закопали в углу под забором.

- А почему так?

- А потому как было это еще в советское время. И зашел на ту аллею самый главный партийный секретарь. Посмотрел на тещин портрет – в мраморе – и так ему поплохело, что пришлось «скорую» вызывать. Ну, а за что зятя выгнать, понятное дело, нашли. Но ежели вы, Марья Ильинична, желаете украинца в зятьях иметь, так объявляйте конкурс. А я лично за свои деньги объявленьице в своей же газете дам. С примечанием: заявления от кандидатур грузинской национальности не принимаются и не рассматриваются.