С/с. Том 30

Джо-Джо нажал на рубин, расположенный в торце рукоятки, и из серебряной безделушки выскочило тонкое узкое лезвие ножа.

— Первый нож с выскакивающим лезвием! Это смертоносное оружие и более острое, чем бритва. Это уникальная вещь, мистер Грэг.

Криспин смотрел на блестящее лезвие и чувствовал, как его охватывает сексуальное возбуждение. Ему совершенно необходима эта вещь!

— Сколько сна стоит?

Кендрик не ожидал этого вопроса и четверть секунды колебался.

— Это уникальная вещь, мистер Грэг, музейная. Я…

— Сколько вы хотите? — сухо повторил Криспин.

— Я прошу пятьдесят тысяч долларов. Другой такой вещи в мире нет. Но для вас, если хотите приобрести… Скажем, сорок тысяч?

— Дайте его мне, — сказал Криспин Джо-Джо.

Тот нажал на изумруд — и лезвие спряталось. Джо-Джо поспешно снял цепь через голову и передал игрушку Криспину, который вырвал ее из его рук…

Криспин надел цепочку на шею, подошел к зеркалу и посмотрел на себя.

Кендрик смотрел на него. Купит ли он? Оригинал действительно носил Сулейман Великий. Кендрик видел его цветные изображения. В момент вдохновения он заказал своему лучшему мастеру копии. Эта копия стоила ему три тысячи долларов.

Криспин нажал на рубин — и лезвие выскочило.

— Я вас прошу, будьте осторожны, мистер Грэг. — сказал Кендрик взволнованным голосом. — Это лезвие очень острое.

Криспин нажал на изумруд — и лезвие исчезло. Он повернулся и посмотрел на Кендрика. На его лице было страшное выражение, которое Кендрик определить не мог, но от этого становилось не по себе.

— Я беру его за сорок тысяч, — сказал Криспин. — Запишите это на мой счет.

Он вышел на улицу.

Подошел Луис, исподтишка наблюдавший за этой сценой.

— Это было великолепно! — воскликнул он в экстазе. — Ты — выдающийся продавец!

— В этом человеке что-то есть… — Кендрик замолчал и пожал плечами. Он только что заработал тридцать семь тысяч, зачем сплетничать по поводу Криспина Грэга. — Сегодня после полудня, Луис, ты съездишь к мистеру Грэгу за одним из его полотен. Мы его выставим. Хотя я ни во что не ставлю мнение Ловенштейна, не нужно забывать, что он считал картины Грэга не имеющими никакой цены. Мы сами все поймем. И, потом, по крайней мере, мистер Грэг один из наших клиентов.

Затем, все еще неспособный освободиться от неловкости, которую он испытывал при виде странного, чем-то пугающего лица Криспина, он медленно вернулся в свой кабинет.

* * *

После ста семидесяти звонков и восемнадцати визитов жители Парадиз-Сити перестали интересоваться этим пиджаком. В восемь утра Лепски, Якоби и Дасти сидели за своими столами. Накануне Лепски вернулся домой в час ночи. В салоне все было перевернуто вверх дном. Его пустая бутылка виски стояла на столе. Повсюду стояли грязные стаканы, переполненные окурками пепельницы. Он прошел в спальню. Кэрролл уже спала. Слушая ее слегка свистящее дыхание, он решил, что она пьяна. Огорченный фиаско на телевидении, он улегся рядом и заснул.

Она еще спала, когда он с трудом поднялся, принял душ, оделся, сел в машину и приехал в управление в 7.30.

Якоби и Дасти пришли вслед за ним, и они принялись обрабатывать сведения, полученные после передачи. К десяти часам они закончили все читать, но не продвинулись ни на шаг. Они нашли описание Кена Брэндона, Гарри Бентли и Сэма Макри, которых видели в таких пиджаках, но ни малейших указаний на четвертый, который принадлежал Сайросу Грэгу.

Лепски отодвинул стул и издал отвратительный звук, который оторвал от работы Якоби и Дасти.

— Ничего! Что за черт! А вы нашли что-нибудь?

Они покачали головами.

— Хорошо. Дасти, сходи к этим двум сборщикам вещей из Армии спасения, и потряси их немного. Возможно, один из них врет.

Лукас кивнул головой и ушел. Лепски откинулся на спинку стула. Его беспокоила вещь, которая не имела ничего общего с работой копа. В будущем месяце день рождения Кэрролл, но он забыл точную дату. Уже несколько дней это его беспокоило. Он хотел купить ей подарок и хотел преподнести его точно в день рождения. Он знал, что она будет капать ему на мозги несколько недель, если он ошибется не только датой, но и подарком. Любой ценой следовало этого избежать.

Он смутно помнил, что в прошлом году водил ее в богатый ресторан. Может быть, метрдотель вспомнит точную дату? Но он сообразил, что не помнит названия ресторана. Он раздраженно ударил кулаком по столу.

Якоби знал его достаточно хорошо и понял, что это означает.

— Что-нибудь не так, Том?

— Да, я не могу вспомнить день рождения Кэрролл.

— Послезавтра, — ответил, не колеблясь, Якоби.

Лепски подпрыгнул.

— Ты шутишь! В будущем месяце!

— Послезавтра, десятого, — упорствовал Якоби. — У меня это записано.

— Что?

— Мы, евреи, сентиментальны, — объяснил, улыбаясь, Якоби. — У отца тоже было все записано. Он любил посылать поздравления или подарки друзьям. У меня тоже все записано в книжке. Так как Кэрролл жена друга, и ей уже купил духи. Послезавтра отошлю.

Лепски глубоко вздохнул.

— Ты уверен, что десятого?

— Уверен.

— О, черт возьми! — Лепски почувствовал, что руки у него вспотели. — Я был убежден, что это в будущем месяце. Духи? Ты ей даришь духи?