S-T-I-K-S. Шпилька

От еды и пары глотков живчика в голове, наконец, прояснилось. Одновременно, правда, начало клонить в сон. На всякий случай ещё раз облившись остатками дезодоранта, Шпилька доковыляла до нар и попросту упала на них.

В сон она провалилась мгновенно… и так же мгновенно вынырнула из него из-за острого чувства приближающейся опасности.

На дворе царила ночь, но света, падающего из крохотных окошек, хватало, чтоб разглядеть лежащую на полу Лайму. Собака не вздыбливала шерсть на загривке и не рычала, но неотрывно смотрела на дверь, в щелях которой шевелились смутные тени.

Шпилька, не меняя позы, положила ладонь на двести третий, медленно развернула его стволом к двери, потянула вниз рычажок предохранителя. Послышался тихий щелчок, и движение за дверью замерло.

«Муры или рейдеры вроде Танка и Жива? — про себя недоумевала Шпилька. — Знают они, что нары прямо напротив двери, или нет? Стрелять первой или не стрелять?»

За дверью, судя по всему, задавались почти теми же вопросами, потому что чуть в стороне, за стеной, послышался шорох, а затем хриплый голос негромко спросил:

— Есть кто дома?

Вопрос Шпильке не понравился. Вновь раздался шорох — человек снаружи сменил местоположение, чтоб его нельзя было отследить по голосу. Затем, спустя несколько секунд, что-то, похожее на камень, стукнуло в стену. Шпилька вздрогнула, выбрала свободный ход спускового крючка и принялась ждать.

Даже ей, не имевшей никакого боевого опыта, а разные спецоперации видевшей только в боевиках, которые любил смотреть бывший, было понятно, чего добивается ночной визитёр. Хочет понять, сколько людей засело в доме, и кто они. Нарочно провоцирует, напрягает в надежде, что у неё сдадут нервы, и она обнаружит себя.

Не дождётся! Доски, из которых сколочена дверь — кривые. Между ними — зазоры сантиметров по пять шириной. Если знать, где расположен засов и что открывается он простым подъёмом вверх, то убрать его — вообще не проблема. Вот пусть незваный гость этим и займётся. И только тогда, когда дверь откроется, Шпилька выстрелит.

Одно плохо — стрелять придётся наверняка, да и попытка будет всего одна. Между нарами и дверью лежит Лайма, и, если Шпилька промахнётся, собака может пострадать.

Ночной гость, ещё немного походив вокруг, пошвыряв в стены камни и не дождавшись реакции, притих. Видимо, ушёл, решив, что в домике засел кто-то опытный, раз не поддался ни на одну из провокаций.

Заснуть Шпилька больше не смогла, так и пролежала весь остаток ночи, таращась в темноту. И даже просто повернуться на другой бок позволила себе лишь после того, как услышала тихое сопение уснувшей Лаймы.

Утром Шпилька долго не решалась выйти, хоть и понимала — никто не будет ждать её так долго. Всё осматривала окрестности сквозь щели — вроде бы всё тихо. Но из домика всё равно выходила с опаской — дверь открыла, спрятавшись за косяком и выставив вперёд ствол двести третьего. Порог перешагивала, внимательно глядя под ноги — муровской растяжки на окраине Лондона ей хватило, чтоб осознать простую вещь — друзей в Улье у неё нет, только враги. Одних она интересует только как еда, другие в лучшем случае её убьют, а скорее всего — предварительно разложат прямо там, где поймают, и только потом убьют.

А на стронгов ей просто повезло. Фантастически повезло. Им она была обязана и жизнью, и свободой. И очень хотела вернуть этот долг. Так что Шпилька старательно училась — как на чужих ошибках, так и на своих. У неё было очень много причин добраться до Энгельса живой и в достаточном здравии, чтоб рассказать Рубаке о том, что произошло с группой Жнеца.

Растяжка обнаружилась чуть дальше — Шпилька приметила её по не очень естественной насыпи у основания молодой ёлки. Переступила, немного гордясь собственным успехом в освоении непростых навыков выживания. И едва не нарвалась на ещё одну.

— Сапёр хренов, итить твою налево, — зло прошипела Шпилька, разглядывая привязанную ко второй растяжке самодельную гранату, и на всякий случай сняла двести третий с предохранителя.

Лайма, как всегда, умотавшая куда-то в кусты, признаков тревоги не подавала. Но это же не значит, что ночной гость, так и не сумевший попасть в домик на опушке, не приготовил где-нибудь впереди засаду. Но больше никаких признаков, что на стабе есть ещё люди, Шпильке так и не встретилось.

Лес закончился резко, его, словно головку сыра, будто обрезали ножом. А прямо за этой невидимой границей расположился небольшой провинциальный городок, сплошь состоящий из утопающих в осеннем золоте деревьев трёх- и пятиэтажек. По краям покрытого бесчисленными заплатками асфальта стояли немногочисленные машины — в основном, отечественный автопром, но было и несколько вполне презентабельных, пусть и не люксовых, иномарок. Машины, как и дома, не выглядели ни старыми, ни брошенными. Создавалось впечатление, что в городке просто раннее утро, и люди ещё не проснулись. Но Шпилька уже знала — это ощущение покоя и умиротворения обманчиво.