С тобой? Никогда!

— Привет. — ответила я, одновременно злясь и желая прикоснуться к этим мягким, полным губам.

— О, так вы знакомы? — Голос блондинки теперь казался сиплым кудахтаньем.

— Да. — Не отрывая от меня глаз, ответил Ярослав.

— Познакомишь нас, Яра? — Так по-собственнически, легко, беззастенчиво.

«Бесит!»

— Да. — Кивнул он. И уголок его губ едва заметно дрогнул. — Это Даша. Моя… соседка.

— Была когда-то. — Поправила я, натянуто улыбнувшись.

— Замечательно! — Блондинка тряхнула волосами. — А меня зовут Леся.

Она протянула руку. Пришлось ее пожать.

— Я знаю. — Хотелось съязвить. Вместо этого мои губы произнесли: — Очень приятно.

— Даша, у меня назначена встреча с Тимофеем. Если он свободен, то скажите ему, что я здесь, будьте добры.

— Конечно.

Ярик молчал и смотрел на меня. И я совершенно не понимала, что вижу в его взгляде. Смесь сожаления, нежности, боли? Что-то такое? Ведь это больше не казалось равнодушием. Ясно было лишь одно — этот взгляд обжигал, проникал в самую глубину души и перетряхивал там всё устоявшееся и давно позабытое.

[1] — О группе The Diverse впервые подробно рассказывается в «Влюбляться лучше всего под музыку» Лены Сокол, далее музыканты этого коллектива периодически появляются в разных книгах в качестве второстепенных персонажей.

21

Ярослав

Она отрастила волосы. Мягкие и светло-пшеничные, приятно поблескивающие на полуденном свете, льющемся сквозь стекла просторных окон. Они рассыпались по ее плечам, как длинные, гладкие шелковые ленты. Природа по-прежнему не скупилась на красоту ее форм: грудь Даши потяжелела, плавные линии тела заметно вытянулись и заострились, чего нельзя было сказать об упрямом выражении лица и гордой походке, которая при виде меня стала почти воинственной.

Больше всего мне сейчас хотелось проводить ее жадным взглядом, но приходилось сидеть с безучастным видом и смотреть в хитро прищуренные глаза своей спутницы, отчаянно делая вид, что мое тело никак не отреагировало на встречу с девушкой из прошлого.

— Не могла предупредить меня? — Спросил надтреснутым голосом, выдавшим эмоции.

Леся продолжала улыбаться, качая головой.

— Разве я могла отказать себе в удовольствии видеть тебя таким?

— Каким? — Наклонился на столик.

— Беззащитным. — Ехидно.

Меня не удивили ее слова. С тех пор, как она узнала о Дашке, у нее в руках был единственный козырь. Ласточкина была единственным человеком на всем свете, способным обнажить мои слабости. И я ненавидел себя за то, что так легко позволил Лесе сегодня протиснуть свои длинные, хищные коготки под мою наглухо застегнутую ото всех защитную броню.

— Не говори глупостей.

— Конечно. — Ее голос прозвучал неожиданно бесцветно.

Она холодно улыбнулась. Лесе так шла эта кривоватая ухмылка: она обнажала все ее потаенные помыслы. Эта девушка знала, что делает. Поэтому заранее не сообщила мне, кого я здесь могу встретить. Хотела видеть мое лицо, когда я столкнусь носом к носу с Дашей. Хотела прочувствовать каждую мою эмоцию и напиться ею, как свежей кровью. Вампирша!

— И зачем ты это затеяла? — Мне было не до смеха.

— Кто-то же должен выдернуть эту занозу, разве нет?

Отвечать не хотелось. Леся с достоинством выдерживала мой пристальный взгляд. Просто она не знала: Даша никогда не была занозой. Это мелко. Даша была кинжалом, застрявшим в моем сердце. Освободиться от нее значило истечь кровью в считанные минуты. Что сейчас и происходило. Я был опустошен, обессилен. Встретился лицом к лицу с голосом своей совести и удивился, почему же до сих пор еще был жив?

— Я так ее себе и представляла. — Поджала губы Леся, переводя взгляд куда-то влево.

Можно было и не гадать: каждый удар каблучков о каменный пол ощущался, как удар молотка, забивающего гвозди в мою земную оболочку (или то, что осталось от нее осталось). Даша стремительно приближалась к нашему столику.

— Он ожидает вас. Пойдемте, я провожу.

Длинные стройные ноги, идеальная осанка, упругая грудь. Мои глаза вопреки разуму сами поднимались выше, уже скользя по любимым чертам ее лица: упрямому подбородку, четким трещинкам на пухлых, спелых губах, слегка вздернутому носу, теням впалых щек под обозначившимися вдруг скулами, и остановились на васильковых глазах, глядя в которые, я снова, как когда-то в детстве, терял самого себя.

Не нужно было гадать — то, что я видел в них сейчас, было самой настоящей ненавистью. Она до сих пор не простила меня. Хотя я и так знал это. Чего уж. Сам до сих пор себя не простил.

— Спасибо. — Леся вспорхнула со стула и последовала за ней.

Я получил возможность выдохнуть и унять дрожь в руках.

Сколько раз мне хотелось умереть. Сколько раз хотелось все исправить, но я просто не знал, как. А когда понял, что время пришло, было уже поздно — она была с другим.