С тобой? Никогда!

— Пожалуйста! Позарез надо! — Парень провел ребром ладони по шее. — Нас в «Дурке» позвали выступать. Полгода, каждый выходные! Тебе что, деньги лишние?

Финансовая составляющая для вечно голодного подростка стала решающей. Я согласился.

Эти ребята играли зубодробительную жесть, но все же это была музыка. И я впервые за долго время почувствовал, что хоть немного, но очнулся ото сна. Мои легкие будто стали пропускать немного больше воздуха в грудь, и дышать стало легче.

Уже не приходилось работать круглые сутки. Да и с моим приходом в репертуаре группы «Психушка» все же появились мелодии, от которых не хотелось содрогаться в конвульсиях — их можно было просто слушать. И я чувствовал удовлетворение, потому что снова сочинял и играл.

А потом мне началась мерещиться Даша. Я бросал синтезатор и мчался в толпу, чтобы удостовериться — это не она. Опять и опять. И это стало жутко напрягать остальных ребят. Поэтому я просто перестал обращать внимание, если видел ее лицо среди поклонников или прохожих. И просто не дышал, если вдруг ощущал ее запах.

Мне безумно хотелось увидеть ее. Нестерпимо. К тому времени я поступил в университет, окончательно ушел из «Психушки» и переехал в другую общагу. Никакие слова на свете не могли бы снять с меня ту вину, что висела камнем на шее всё это время, но я надеялся, что, если Даша не простит, то хотя бы будет знать, что я раскаиваюсь в том, что наделал.

Мне хотелось посмотреть на нее. Вживую. Просто удостовериться, что у нее все хорошо. Возможно, я нашелся бы, что сказать. Не знаю. Не помню, что думал тогда об этом. Оделся поприличнее, купил букетик — не банальных роз, разыскал подснежники, так похожие на нее: чистые, нежные, хрупкие. И пришел, сгорая от стыда и неловкости. Присел на лавку под деревом, чтобы не попасться на глаза собственной матери, которая могла увидеть меня в окно, и стал ждать.

К тому моменту, когда она вышла из машины Тима, я сгрыз все губы в ожидании. Бросив тачку посреди улицы, Левицкий вышел следом, закурил и шлепнул ее по заднице. Они стояли в тридцати метрах от меня, под фонарем, он притягивал ее к себе, а у меня внутренности горели, как от огня. Я сам будто горел заживо. Мне хотелось взять его за шкирку, встряхнуть хорошенько и подвесить за яйца прямо на этом фонарном столбе.

Но я знал, что не имею права на это. Я для нее никто. Я умер в тот самый момент, когда чужое мнение стало для меня важнее самой Даши.

И я ушел.

И продолжил жить. И только музыка была моим спасением. Все силы уходили на нее. Я накопил денег на инструмент, отыскал Борю, и мы возобновили наши репетиции с того момента, на котором когда-то все оборвалось. Мне приходилось работать, учиться и все свободное время отдавать творчеству, но только мечта создавать и исполнять свою музыку все еще держала меня на плаву.

Вскоре к нам прибился Ник, и мы стали выступать. Пели по очереди, но, откровенно говоря, вокал был нашим слабым местом. Однажды Боря притащил нас в какой-то ресторан, чтобы показать свою находку — девушку, сидящую в углу возле рояля на высоком стуле и томно исполняющую что-то джазовое и безумно эротичное.

Мы сидели втроем с раскрытыми ртами и ждали, когда кончится выступление, чтобы подойти к ней. Позже, в процессе разговора, Леся подумала, что мы приняли ее за проститутку, и чуть не наваляла нам всем троим ножкой от стула. Но наше предложение в итоге заинтересовало ее, и уже спустя пару месяцев мы начали выступать по клубам вчетвером, и у нас появились первые поклонники.

— Нам нужен кто-то очень крутой на электро-гитару. — Заявила Леся однажды.

Она была настоящим энерджайзером, взяла на себя управление делами группы, вдохновляла нас, зажигала новыми идеями. Поэтому мы всегда прислушивались к тому, что она говорит.

Миссия по заполучению Майка в нашу команду стала для нее квестом номер один по важности. Он играл в неплохой группе, но, поддавшись ее обаянию, все-таки присоединился к нам. Нас стало пятеро.

Вот тогда все и стало получаться. Первый успех, первые гонорары. Первое большое выступление на фестивале. Теперь на мои прогулы в универе преподаватели закрывали глаза, с учебой стало проще. Вот только поклонницы днем и ночью осаждали общагу. Пришлось снять квартиру и переехать. Сложив все накопления, я купил мотоцикл, на сдачу обставил новое жилье.

Когда мне было плохо — я занимался музыкой. Когда хорошо — тоже. И только когда боль в груди становилась практически невыносимой, находил в ютубе Дашины кулинарные уроки и смотрел их, лежа в абсолютной темноте. Она нисколько не изменилась: те же ямочки на щеках, та же улыбка. Но я не тешил себя надеждами. Слышал, как и чем она теперь живет. И ни на что не надеялся. Второго шанса не бывает — в одну воду, сами знаете, дважды не войти.

— Зачем ты здесь? — Ее голос вырвал меня из пучины мыслей.

Мотнув головой, поднял на нее взгляд:

— Ты не очень рада меня видеть.

Даша стояла, скрестив руки, и морщила лоб, разглядывая меня. Мне захотелось разгладить эту рябь на ее лбу своей рукой — да так захотелось, что аж во рту пересохло. Но я не шевельнулся.