С тобой? Никогда!

— Даш, тебе, наверное, понадобятся какие-то вещи? — Произнес я, убирая волосы с ее заплаканного лица. — Ты скажи, я привезу. Или тебя свожу домой. Вдруг для бабушки нужно будет что-то собрать? Халат, белье, лекарства?

— Эй, я все сам могу сделать. — Напомнил о своем присутствии Тим, пытаясь вклиниться между нами.

— Тим, — умоляющим тоном попросила Даша. — Я позвоню. Остынь. Врачи мне всё скажут, и мы точно будем знать, что нужно. — Она опустила руки и отошла от меня. — А пока езжайте домой, вам нужно поспать.

— А тебе? — Мне так не хотелось отпускать ее.

— Все нормально. Я позвоню.

Никто из нас не хотел уходить первым. Каждый боялся, что стоит ему уйти, как второй тут же вернется. Мы удалялись, оборачиваясь, чтобы посмотреть на остающуюся в приемном покое Дашу, и по пути метали друг в друга острые взгляды. Тим отвлекся лишь однажды — чтобы оценить глазами фигуру одной из медсестер. Секунда, и он снова смотрел на меня, угрожая. От здания больницы Левицкий отъехал, только убедившись, что уехал и я.

32

Я даже не сразу узнала ее, как увидела. Отёкшая, бледная, беспомощная, окутанная трубками и проводками. Бабушка лежала в палате реанимации, полностью обнаженная и прикрытая лишь тонкой простыней. Седые волосы спутанными сосульками разметались по подушке, под глазами пролегли глубокие круги, а губы дрожали, пытаясь изобразить для меня улыбку.

Наверное, не стоит даже говорить, как прошли наши первые сутки в больнице. Она почти не говорила, а я болтала без умолку, стараясь придать ей сил, бодрости и уверенности. Хорошо хоть у меня хватило ума, захватить кое-какие вещи из дома и кое-что из белья — маленький пакетик, но он оказался очень нужным, потому что ту одежду, что была на бабуле, врачи просто срезали, пытаясь спасти ее жизнь.

— А завтра тебя переведут в обычную палату, — кутаясь в больничный халатик, сказала я.

И крепче сжала сухонькую старушечью ладонь с грубой, как пергамент, кожей. Зазвонил телефон.

— Наверное, опять Тим. — Зевнула я. Ночь на жесткой каталке не была слишком легкой. — Сейчас в десятый раз спросит, что делать с афишами.

— Ну, и тупой он у тебя. — Хрипло прошептала бабушка.

Шутить, затрачивая на это последние силы — было очень характерным для этой неунывающей старушки.

— Бабуля! — Покачала головой я и перевела взгляд на экран. — Хм. Незнакомый номер. — Нажала «принять вызов»: — Да?

— Привет.

От его голоса где-то под моей грудной клеткой вспыхнул пожар. Стало так тепло, что губы сами расплылись в улыбке.

— Ты?

— Да. — Ярик прочистил горло.

Волнение? Да-а-а… Надо же, он волновался!

— У тебя теперь есть мой номер?

— Пришлось отвалить за него целое состояние.

— Кто это приторговывает моей личной информацией? — Хихикнула я.

И поняла, что спалилась перед бабушкой: наверняка, она заметила это выражение «боже-я-от-него-балдею» на моем лице.

— Он обошелся мне в шоколадный торт с орешками и глазурью, бутылку хорошего шампанского и плитку горького бельгийского шоколада с апельсиновой цедрой.

— Арина! — Вздохнула я. — Только она берет взятки сладостями!

В этот момент мне почему-то очень хотелось расцеловать подругу.

— Не злись на нее. У нее не было шансов против моего обаяния. — Совершенно серьезно сказал Ярослав. — К тому же, каждый, кто хоть раз видел меня в фартуке на голое тело, просто обречен. А тут еще торт да шампанское…

От воспоминаний о прямо кулинарном эфире краска ударила мне в лицо, щеки загорелись.

— Это хорошо, что ты позвонил. — Призналась я. — Мне нужно съездить домой. Сможешь приехать за мной?

— Выгляни в окно.

Я встала и с замирающим сердцем приблизилась к окну.

— Ты уже здесь… — Улыбнулась и махнула ему рукой. — Жди меня, сейчас спущусь.

Поцеловала бабушку, сказала медсестре на посту, что скоро вернусь, и спустилась вниз. Вышла на улицу. Весеннее солнце ударило по глазам ярким светом.

— Привет. — Прищурилась я. У меня привычно закружилась голова при виде широкой мужской груди и изгибов бицепсов под тканью его футболки.

Ярик без лишних слов притянул меня к себе и заключил в объятия.

— Я воняю. — Предупредила я.

— Это правда. — Усмехнулся он, не отпуская меня и по-прежнему топя в свежем, приятном запахе его парфюма.

— Мне нужно помыться.

— Это просто запах больницы. — Его руки гладили меня по спине. — Как там бабушка? Ей уже лучше?

Парень отпустил меня ровно настолько, чтобы я могла взглянуть в его глаза. Крепкие ладони все еще обвивали мою спину.

— На нее страшно смотреть, если честно. Но врачи заверяют, что все хорошо, и уже завтра ее переведут в обычную палату.

— Я очень рад.

Молчание даже в течение нескольких секунд на таком опасном расстоянии друг от друга неминуемо вызвало неловкость.

— Поехали. — Прошептала я, переживая, что бесконечное количество ударов тока от соприкосновения с ним скоро вызовет настоящую взрывную волну, от которой мое тело неминуемо превратится в желе.

— Конечно. — Ярик отпустил меня, накинул на себя кожаную куртку, взял с руля шлем и подал мне.

Я надела его, забралась на байк и залюбовалась: на мускулистые плечи, сильные руки, крепкую спину, которую так приятно было обнимать.

— Готова? — Спросил он.