С точки зрения Ганнибала. Пунические войны

Теперь для Ганнибала ситуация складывалась совсем неприятно. Еда заканчивалась. Солдаты голодали. Вместе с дефицитом продовольствия росла и дороговизна: всегда найдутся люди, которые сумеют где-то достать то, чего достать нельзя, и потом продавать это по баснословным ценам. Наемники, которых было много в карфагенской армии, начали уже в открытую говорить о том, что намерены оставить пунийцев и перейти к тем, кто их накормит. Готовы были взбунтоваться иберы. Поползли слухи о том, что Ганнибал вообще собирается все бросить и вернуться в Испанию с одной лишь конницей, а пехоту оставить — она его будет только задерживать во время этого бегства.

Короче, пока ситуация не взорвалась, следовало что-то предпринимать, причем очень быстро. Ганнибал решил перейти в Апулию. Там и климат лучше, и урожай снимают раньше. И вообще лучше держаться сейчас подальше от римлян, чтобы у морально нестойких испанцев не возникало соблазна перебежать к врагу. Поэтому в одну прекрасную ночь Ганнибал снова развел костры для демонстрации их римлянам и тайно выступил из лагеря.

Римляне окончательно запутались: что означают эти яркие костры в ночной темноте? Какого рода обман? Означают они, что противник сидит в засаде и только ждет, чтобы римляне попали в очередную ловушку? Или же карфагеняне действительно ушли? Или вообще ничего не происходит и возле костров мирно отдыхают солдаты?

Римляне остались на месте, выслав наутро лазутчика. Тот обошел лагерь, затем осторожно заглянул за горы, где в прошлый раз была засада.

Карфагеняне исчезли. С этой новостью разведчик возвратился к консулам.

Теренций требовал немедленно пуститься в погоню. Эмилий возражал. Эмилия поддерживал консул прошлого года — Сервилий, который, как помним, был начальником одного из двух римских лагерей. Теренция же поддерживали все остальные. Демократия победила, и римская армия выступила в погоню за Ганнибалом.

Ганнибал добрался до деревни под названием Канны[97] и там поставил лагерь, тщательно выбрав расположение таким образом, чтобы юго-восточный ветер, который сейчас называется «сирокко», несущий с полей тучи пыли, дул карфагенянам в спину. Соответственно, римлянам этот ветер будет дуть в лицо, и пыль забьет им глаза.

Знаменитые благодаря развернувшемуся здесь сражению Канны — это деревня, находящаяся на правом берегу реки Офанто («Ауфид» в древности), близ Адриатического побережья. Согласно Ливию, римляне, достигнув этого места, разбили два лагеря, один на левом, другой на правом берегу реки. Теренций действительно привел сюда беспрецедентную по размерам армию.

Плутарх передает «анекдот», характеризующий Ганнибала как человека, умеющего найти нужные слова в нужное время.

«Поначалу даже карфагеняне пришли в смятение, изумленные отвагой командующего и размерами войска: ведь они уступали противнику числом более чем вдвое. Ганнибал приказал своим вооружаться, а сам в сопровождении нескольких всадников поднялся на невысокий пригорок и стал наблюдать за противником, который уже строился в боевые ряды. Один из его спутников, по имени Гискон, человек равного с ним положения, сказал, что число врагов кажется просто поразительным. „Но есть вещь еще более поразительная, Гискон, и ты ее проглядел", — возразил Ганнибал, прищурившись. „Что же это?" — спросил Гискон. „А то, что среди такого множества людей нет ни одного, которого бы звали Гисконом!" Шутка была совершенно неожиданной, все рассмеялись и, спускаясь с холма, пересказывали ее каждому встречному, так что смех все ширился, и даже сам Ганнибал не мог сдержать улыбки».

Как помним, Фабий «Медлитель» вообще категорически советовал избегать каких-либо крупных сражений с карфагенянами, в чьей армии полно было тех, кого зовут Гисконами. Раз уж римляне набрали такое огромное войско, то лучше всего окружить карфагенян плотным кольцом и запереть возле Гереония или на любом другом небольшом пятачке, и там, осаждая, просто взять измором.

Но тактика осады не сулила ни славы, ни добычи. Такую победу и победой-то вряд ли назовут. Другое дело генеральное сражение. Вот это грандиозно и производит впечатление на сограждан.

Благодаря генеральному сражению незначительная деревушка Канны сделалась настолько известной, что даже спустя тысячелетия ее вдруг начнут упоминать советские газеты, живописуя Сталинградскую битву[98]. По неизвестной причине — возможно, кто-то из журналистов «Правды» или «Красной звезды» вспомнил свое гимназическое прошлое — Сталинград будут сравнивать с Каннами...

Наиболее увлекательно ход событий у Канн описан у Плутарха.