С точки зрения Ганнибала. Пунические войны

Теренций утверждал, что увеличенная глубина строя увеличивает и силы римлян вдвое. Эмилий Павел не без тревоги рассуждал о том, что конница врага может охватить римлян с флангов. (О, эти «охваты с флангов», как много тревожили они воображение как диванных полководцев, вплоть до кадета Биглера, так и полководцев реальных, включая Наполеона Бонапарта!)

Поле сражения было идеальным, особенно для конницы: ровным и широким.

Ход сражения при Каннах

У Ганнибала было почти вдвое меньше пехоты, чем у Теренция и Эмилия, количество стрелков (лучников и пращников) у противников было приблизительно равное, а вот кавалерии у карфагенян было значительно больше, чем у римлян. Эту кавалерию Ганнибал разделил на две части и расположил на флангах. Между ними, в центре, стояли пехотинцы, иберы и кельты. Солдаты из Африки стояли сзади, как пишет с полным знанием дела Дельбрюк, «позади каждого фланга у стыка пехоты с кавалерией».

«Так поступил и Александр Македонский при Гавгамеле», — добавляет историк. Кстати, данное обстоятельство послужило для Дельбрюка поводом утверждать, что Ганнибал, вне всяких сомнений, изучал наследие Александра и временами пользовался его «наработками».

Что в сражении при Каннах было, с точки зрения «науки тактики», неправильным? И в чем гениальность Ганнибала, который вопреки этой неправильности одержал блестящую победу?

Дельбрюк тщательно изучает построение армий и с птичьего полета орлиным оком окидывает изогнутые линии, образованные пехотой и кавалерией.

«Концентрические действия против неприятеля не подобают более слабой стороне», — цитирует он многозначительного Клаузевица и тут же подкрепляет цитату аналогичным высказыванием Наполеона: «Более слабый не должен одновременно обходить с обоих флангов».

Именно это и сделал Ганнибал: располагая силами меньшими, нежели противник, он совершил обход с обоих флангов и сомкнул кольцо[103]. Манипулы могли прорвать это окружение только с одной стороны. Они не имели возможности развернуться и нанести удар там, где окружение было слабее. Почему? Потому что манипула обращена всей своей мощью только вперед. Для перестройки ей необходимы время и место. Она, как утверждает Дельбрюк, не маневренна.

«Манипулы не являются самостоятельными тактическими единицами, а лишь отдельными членами однородного тактического целого, называемого фалангой. Легионы также не были тактическими единицами, способными и привычными к самостоятельным действиям. Они являются лишь единицами административными...

Большая глубина достигалась глубоким построением каждой отдельной манипулы (наиболее характерная особенность римской тактики), причем три эшелона манипул — гастаты[104], прицйпы[105] и триарии[106] — были нераздельны[107]. Нам кажется очень простым, что манипула триариев могла, повернувшись, обороняться от конницы

Гасдрубала копьями, а гастаты и принципы при их огромном численном превосходстве могли бы продолжать начатый натиск. Но такой тактический поворот, хотя и кажется очень простым, не мог быть импровизированным, а триарии тем менее могли принять бой с тыла, что в манипулах имелись большие интервалы, которые они не были в состоянии сразу заполнить и, таким образом, упорядочить фронт».

Итак, манипула оказалась тяжеловесной и неповоротливой, и когда ей ударили в тыл, она не смогла развернуться и дать надлежащий отпор.

А в тыл триариев (это были лучшие, старослужащие солдаты, «отцы семейств») била карфагенская кавалерия. Римляне пытались добраться до карфагенской пехоты и уничтожить кельтов и иберов — тех было меньше, и они были слабее. В результате римляне сбивались к середине, что облегчало, в свою очередь, африканцам маневр окружения.

Опасность такого маневра, продолжает Дельбрюк, заключается в том, что «при охвате фланга собственный центр, который необходимо для этой цели ослабить, легко может быть прорван. То, что при Каннах такого прорыва не было, является отличительной чертой этого сражения».

И далее:

«Как ни правильно то положение, что более слабой стороне не следует обходить неприятеля одновременно с двух сторон, ибо этим чрезмерно ослабляется центр, Ганнибал решился наперекор этому правилу окружить с 50 тысячами человек неприятельское войско в 70 тысяч и почти целиком уничтожил его в этом железном кольце...

Самое существенное в этом сражении то, что пунический центр мог держаться, пока кавалерия гнала римскую конницу и закончила обход ее; но почему Ганнибал не поставил в середину свои самые надежные войска — африканцев — и почему он еще при этом выдвинул центр?..»

Дельбрюк считает, что центр выдвинулся по ходу сражения и что Ганнибал серьезно рисковал, потому что нельзя было не предвидеть: центр пунийских войск обязательно подвергнется натиску превосходящих сил врага. Тем не менее в этом месте полководец поставил наименее надежных своих людей — галлов.