С точки зрения Карфагена

Древнегреческий историк Фукидид (460-400 гг. до. н.э), благодаря которому до нас дошли эти сведения, отличался чрезвычайной дотошностью и пристрастием к деталям — по большому счету он был первым настоящим историком античности, а не просто летописцем или обычным свидетелем неких событий, оставившим потомкам частные записи. Фукидид прилежно описывает создание федерации Мотии, Панорма и Солунта, их союз с аборигенами-сицилийцами, замечает, что от Сицилии до Карфагена рукой подать, но...

Но казалось бы, перед лицом греческой опасности мотийцы могли бы обратиться за помощью к сородичам — Карфагену, до которого по прямой через пролив всего-то чуть больше двухсот километров. Сутки морского пути. Ничего подобного! Ни малейшего упоминания. Никаких союзов, посольств, дружественных визитов.

Отсюда вывод: финикияне Сицилии предпочли остаться пусть и крошечным, но независимым государством и в случае опасности решили обороняться самостоятельно, без привлечения сил более могущественного южного соседа. Вероятно, до какого-то времени они воспринимали Карфаген как одну из многих других колоний, наподобие Гадира или какой-нибудь там Малаки. Осознание того факта, что после утраты суверенитета метрополией, всем западным финикийцам следовало бы держаться вместе, во избежание крупных неприятностей, пока не пришло — мол, сами справимся.

Сходные процессы имели место и в прочих регионах компактного проживания финикийских колонистов — отдельные (и почти беспомощные!) городки, иногда федерации или конфедерации нескольких поселений. Иберийские колонии тяготели к Гадиру. В Африке появился союз Лептиса Великого, Эа и Сабраты — едва ли не древнейших финикийских колоний, которым насчитывалось более семи веков!

Совсем неподалеку, в пятистах километрах к востоку от Лептиса (ныне Хомс, Ливия), в 630 году до н.э высадились греки с эгейского острова Феры и Крита, начали строить город Кирену и основали Киренское царство, просуществовавшее чуть больше столетия, до включения в состав персидской империи Ахеменидов. Ответом стало объединение финикийской Триполитании.

В разных, порой самых причудливых, политических формах началось спонтанное укрупнение бывших финикийских колоний — из былой сети факторий, локальных баз и торговых городов, поставленных перед фактом внешней угрозы, создаются неустойчивые и слабые союзы и федерации, объединенные, опять же, по этническому признаку. Эдакий «финикийский студень», рыхловатый и нестабильный.

Оставалось найти того, кто сумеет собрать все звенья цепи воедино и сплотить под новым знаменем напуганную воистину эпохальными переменами финикийскую вольницу.

Кандидат был один — Карфаген.

* * *

Сложилась уникальная, ни прошлом, ни в далеком будущем, невиданная ситуация. За всю историю человечества ни один в мире столетиями разделенный народ не сумел создать империю, при этом потеряв метрополию, которая, в свою очередь, никогда не являлась единым государством.

Рождающаяся Карфагенская держава — нонсенс. Единственный в своем роде прецедент, когда могучее государство образовалось на базе разрозненных торгово-транспортных узлов. Бывших купеческих заимок, без особого желания начавших медленное объединение исключительно по причине внешней цивилизационной опасности и боязни утратить прежде всего экономическую субъектность.

(Мы слышим возражения: а как же Великобритания в XVII-XIX веках н.э.? Ведь очень похоже? Ничего подобного. Британская империя создавалась из метрополии, а не без метрополии, со сжатой по времени стремительной колонизацией. И, конечно, без рассеяния англичан по миру на протяжении минимум пятисот лет, а тем более без «имперской инициативы», исходящей из захолустнейшего регионального центра, вдобавок еще и разругавшегося с королевской властью. Это сходство зеленой мартышки с зеленым крокодилом, которых объединяет даже не фактический цвет шкуры, а оттенок таковой).

Греки, чьи масштабы колонизации впоследствии многократно превысили показатели финикийцев, даже близко не подошли к уровню Карфагена в области государственного строительства, так и не сумев создать единую страну на фундаменте своих колоний, затем растворившихся в Pax Romana, Римском мире.

Великая греческая колонизация.

Другое дело, грекам блестяще удалось то, что не вышло у Карфагена — нанести сокрушительный «культурный удар» по всем последующим поколениям вплоть до XXI века. Всё, что мы имеем сейчас в области культуры — философию, театральные комедии и трагедии, архитектуру, стихосложение, историю, литературу и так далее по десяткам позиций, родом происходит из Древней Греции, которую карфагеняне полагали варварской.

От финикийцев и Карфагена мы в наследство получили только алфавит, морскую навигацию, принцип конвейерной сборки и понятие о финансовой деятельности. Неплохо, но слишком мало.

Часть IV ТРИУМФ

Глава I. Беспокойные соседи

На пути к империи хватало препятствий.