С Том 3 (СИ)

В комендатуре нас завели в довольно прохладную комнату. Так что мы, как были в полушубках, так и сели, не расстегиваясь. Сделали мы это без разрешения, но меня выразительные взгляды лейтенанта, если честно, волновали мало. Якова, похоже, тоже. Ну выговор впаяют нам за прогулку без документов. Неприятно, но терпимо. Особенно по сравнению с тем, что и Якова, и меня собирались повесить. Посидели в тишине пару минут. Оказывается, ждали начальство.

Пришел артиллерийский капитан, в годах уже, постарше меня точно, худой как щепка, шея в воротнике болтается как птичья. Сел за стол, посмотрел на нас. Пододвинул чернильницу, взял ручку, и только после этого спросил:

— Вы в каком лесу воспитывались? Приветствовать друг друга, как это предписано уставами, уже не надо? К вам заходит представитель военной комендатуры, а вы тут развалились как баре в кабаке! Стыдно должно быть, товарищи!

Аж проняло. Умеют же люди! Мы вскочили, будто нас пружиной подбросило.

— Извините, пожалуйста, — решил я взять инициативу как старший по званию. — Наши документы на аэродроме, в Дягилево. Но мы некоторым образом действительно из леса. Нас со старшим лейтенантом буквально сегодня эвакуировали из партизанского отряда, из-за погоды наш самолет совершил вынужденную посадку…

— Представьтесь! — не стал дослушивать нашу эпопею до конца капитан.

— Полковник Соловьев Петр Николаевич! — гаркнул я. — Последнее место службы — адъютант командующего Юго-Западным фронтом.

— В таком звании — и адъютантом? — удивился комендач.

— Я тогда был старшим лейтенантом, — попытался объяснить я, но, судя по выражению лица собеседника, только запутал его еще сильнее.

— Ладно, вы, — капитан перевел взгляд на Якова.

— Старший лейтенант Джугашвили Яков Иосифович, — невозмутимо произнес мой спутник. — Последнее место службы — командир 6-й артиллерийской батареи 14-го гаубичного полка 14-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса 20-й армии.

— В-вы что тут… ваньку валяете? — совершенно охреневшим голосом произнес комендач. — Один из старлея в полковники прыгает, второй… повторить страшно… Как вы смеете?! Думаете, раз капитан Терентьев контуженный и инвалид, издеваться можно? Да я!.. — и он выскочил из кабинета, хлопнув дверью.

Глава 18

Ну, закрутилось потом довольно быстро. Вместо обиженного Терентьева пришел целый майор. Этот, хоть и выглядел ветераном битвы при Порт-Артуре, но держался бодро. Наверное, он больше верил в чудеса и от фамилии Якова немного возбудился, но принял наши объяснения. Провел в свой кабинет, оказавшийся чуть теплее того ледника, в котором мы сначала оказались. И позвонил при нас кому-то в Дягилево. Даже непривычно как-то о сих пор — электричество, телефон. С аэродрома наш рассказ подтвердили, и тут же кого-то отправили в комнату, где документики до сих пор лежали, и нарочного отправили в комендатуру.

Конечно, с Яковом ходить по разным мелким начальникам — одно удовольствие. На этом уровне их семейные дрязги никого не волнуют, важна только связь отец-сын. Через десять минут мы уже пили какой-то заменитель чая с сахарином, а майор Кадкин пытался скормить нам закаменевшие «подушечки», которые сам, наверное, растягивал на десять стаканов одну. Короче, гостеприимство на высшем уровне. Ну, а после всего мы погрузились вместе с нарочным в пошарпанную «эмку», на которой нас домчали до аэродрома вмиг.

На прощание мы поручкались со всеми, кто только этого желал. Я, понятное дело, был в нагрузку, людям хотелось прикоснуться к сыну вождя. Яков мужественно это перенес, даже подошел в бледному и слегка трясущемуся Терентьеву и обнял его. Капитан после этого вроде немного успокоился. Да уж, ему не позавидуешь, он себя, наверное, с киркой в Магадане видел.

Но наше приключение оказалось единственным событием за этот день. Погода над Москвой портилась всё сильнее и прогноз отодвигал вылет на неопределенное будущее. Вот не знаю, как у моего спутника, а у меня терпение уже кончалось. Я был готов и на попутках ехать. Пока в лесу сидели — да, скучал, конечно, но понимал, что Вера далеко и встретиться невозможно. А здесь — каких-то жалких две сотни кэмэ, и не по вражеским тылам, а по нашей территории, а я сижу в этой Рязани.

Оказалось, Яков тоже не горел желанием любоваться аэродромными красотами.

— Слушай, а что мы привязались к этому самолету? — спросил он. — Поехали на поезде. Даже если на каждом полустанке останавливаться будет, все равно доберемся быстрее.

Сказано — сделано. Мы надели форму, уже со всеми нужными петлицами и шевронами, пошли к начальникам и очень скоро были в такой родной комендатуре. Там, наверное, спали и видели, как бы спровадить из спокойного до этого дня города парочку командиров, лицезреть которых комендачам хотелось только на страницах газет. Предписания выдали с завидной скоростью. И довезли до вокзала (хотя и пешком не очень далеко). И запихнули в проходящий поезд. Вся операция заняла меньше часа. Вот что значит правильная мотивация сотрудников!