С царем и без царя

Встречаются среди эмиграции и такие люди, которые во что бы то ни стало стремятся производить в публике сенсации путем печатного слова: например, генерал Комиссаров, выдававший себя американцам за начальника царской полиции, а на самом деле бывший жандармский полковник, охранявший в период описываемых событий Распутина, сообщил в 1924 году на страницах американской прессы, что «Гемпшир», на котором погиб лорд Китченер, был взорван немцами, якобы узнавшими о поездке Китченера из моих сообщений по полученным от императрицы сведениям. До сих пор еще распространяются касательно гибели «Гемпшира» противоречивые сведения: по немецким источникам, он погиб от мины, поставленной немецкой подводной лодкой; по другим источникам, он взорвался благодаря адской машине, заложенной в него перед самым отправлением крейсера. Есть даже и такое предположение, что в гибели Китченера повинны его соотечественники, которым не удавалось подчинить его своему влиянию. Не стоит говорить об умышленно искажаемых фактах в версиях секретаря Распутина — Симановича или князя Феликса Юсупова с целым рядом клеветнических намеков, вроде рассказа о каком-то дурманящем зелье доктора Бадмаева, которое будто бы принимал государь; но нельзя не говорить о воспоминаниях, авторы которых под личиною правдивости преподносят сплетение были с небылицами.

Много будет и таких читателей, которые, судя по мемуарам, никак не смогут определить, кто же в конце концов был самым даровитым и полезным для Отечества государственным деятелем. К сожалению, не все авторы небылиц безвредны: некоторые из них в стремлении омрачить память бывшей царственной четы умышленно лживо освещают факты, касающиеся царя и его семьи. Такие писания, составляя продолжение пропаганды, доведшей нашу несчастную Родину до ее теперешнего полудикого состояния, наносят особенный вред в том случае, когда авторы их являются, по выражению одного из наших либеральных органов, «лицами, имевшими возможность наблюдать исторические события с такой стороны, куда не проникали глаза журналиста или политика».

27

Работа тайных обществ. Зарубежный съезд. Члены царской фамилии в эмиграции.

Хотя нашу эмиграцию разделяют и личные несогласия, и рознь как в политических, так и в нравственно-религиозных вопросах, — все же почти нет людей, не мечтающих о том дне, когда мы все вернемся на свою Родину.

Понимая это, и отдельные личности, и целые организации стараются путем различных приманок завербовать наибольшее количество своих сторонников. В этом направлении немало труда положили масоны, внедряющие убеждение, что при восстановлении России руководящая роль будет принадлежать им как единственному теперь сплоченному и хорошо организованному союзу. Впрочем, и сейчас им принадлежит руководящая роль в некоторых государствах, где все назначения, выборы, получение орденов и пр. зависят исключительно от этой организации, насчитывающей (по даваемым прессой и литературой сведениям) 4 252 910 членов и будто бы имеющей в своем распоряжении 556 миллиардов франков.

Братья их, вожди левой общественности, открыто вложившиеся в революцию, прилагают все усилия для внедрения в массы либеральных идей и искоренения в подрастающем поколении патриотизма.

Большие надежды возлагали русские эмигранты на возглавленный в 1926 году великим князем Николаем Николаевичем зарубежный съезд, от которого ожидали больших результатов и вожаки освободительного движения. Но ничьи надежды не оправдались, так как ничего реального съезд не дал, и участникам его пришлось разъехаться по домам, зря потратившись и лишний раз наслушавшись давно надоевших громких фраз и слов.

Наша эмигрантская пресса, за малыми исключениями, вместо того чтобы возбуждать чувство патриотизма, поет в унисон с русофобскими кругами; внушая мысль об опасности восстановления России патриотической, национальной, а может быть и монархической, она много способствует поддержанию в эмиграции розни, еще усиливающейся вследствие возникших даже среди членов нашей царствовавшей династии семейных несогласий; будучи преданы гласности, они далеко не способствовали к поднятию их престижа.

Вскоре после появления манифеста возглавляющего в эмигрантских кругах династию Романовых императора Кирилла императрица Мария Федоровна обратилась 21 сентября (4 октября) 1924 года к великому князю Николаю Николаевичу со следующим письмом:

«Ваше Императорское Высочество, болезненно сжалось сердце мое, когда я прочитала манифест великого князя Кирилла Владимировича, объявившего себя императором всероссийским.