С.У.П.Е.Р.

– А ты почему одна сегодня, Ариэль? – поинтересовался Влад. – Я думал, ты нам представишь сегодня самую новую версию, еще более продвинутую.

Арина некоторое время молчала, поджав губы и неприязненно разглядывая Исаева.

– Ты мог бы быть, по меньшей мере, благодарным кое-кому, чего никак не заметно по твоему тону.

– Я благодарен, – кивнул Влад. – Но прошу не забывать, что это была лишь программа.

– Он тебе жизнь спас, – тихо, но твердо сказала Арина и добавила, помедлив: – А я пока решила побыть без помощника.

– Почему? – спросил Боря.

– Потому что я так решила! – Арина произнесла это с вызовом, у нее даже порозовели щеки. – Тебе какое дело?!

Боря испуганно пожал плечами, не ожидая такого всплеска эмоций, а Маша успокаивающе взяла подругу за руку.

– Ребята, – поспешил сменить тему Влад. – Встреча предстоит нам очень сложная, давайте постараемся подготовиться к ней основательно. Самое главное – нам надо уяснить нашу выгоду в этом союзе, если он состоится. Уверен, что спайки лишь предлог, этакая приманка. На самом деле ничего такого нет. Просто нас хотят использовать, потому что наше Сообщество уже приобрело определенный вес в обществе. Думаю, в этом основная цель организации Ивана Ивановича. Нельзя допустить, чтобы это произошло. Мы должны четко понимать, есть ли общие цели и имеются ли причины для союза. Только так. Если у кого-то будут сомнения, ни на какие соглашения мы не идем… Так… И по безопасности. Надо принять все необходимые меры. Громила – на тебе техническая часть, Маша, активируешь маячки, Арина – сосредотачиваешься на идентификации и фиксации наших визави. Понятно, что они тоже предпримут меры конспирации, но мы должны быть во всеоружии. И… Ребята, максимальная бдительность… С первой минуты до последней. Я, если что, со своей костяной ногой вам помочь не смогу! Но мы это сделаем. И не забывайте: наша цель – справедливость для всех!

– Маячки и трекеры – это, конечно, хорошо, – тихо добавила Маша. – Но я бы о другом еще подумала. Не пейте и не ешьте то, что предложат. Старайтесь избегать тактильных контактов.

– Ты намекаешь, что нас и в этот раз могут, как меня… тогда? – озабоченно спросил Влад.

– Нельзя исключать такой вариант, – Маша тряхнула головой. – А в остальном все правильно – справедливость, она должна быть для всех!

* * *

На самом деле в разговоре и с доктором, и с Ариной Влад немного лукавил. Сейчас в нем играла юношеская бравада, но там, в лесу, в некоторые моменты, когда сознание вдруг становилось пугающе ясным, ему было не до геройствования.

Да, в таком возрасте все быстро забывается, жизнь летит мимо слишком уж быстро, но за эти несколько часов мучительного ожидания спасателей Влад передумал о многом. От принятых медикаментов его сознание то расправлялось в громадный расплавленный шар, эпицентром которого была пульсирующая боль в ноге, то сжималось в короткие игольчатые пунктиры, больно колющие сквозь пелену лечебной блокады. В моменты просветления он с мучительной оторопью вдруг представлял, что спасение не придет, что проклятая система подготовила для него очередную каверзу, обманула, дала ложную надежду. Или просто что-то не сработало, сигнал не ушел или не достиг спутника. И он снова обливался холодным потом от осознания того, что, если помощи не будет, им придется… он не хотел даже думать об этом. Да, это было малодушно, но, черт возьми, эта была его жизнь и его боль, выворачивающая сознание и заставляющая думать только о ней. Он подавлял стон и проваливался в беспамятство, чтобы через пять минут снова очнуться и увидеть их всех, ребят, своих лучших друзей – молчаливых, испуганных, сосредоточенных. Они были рядом, но уже почти не могли помочь ему справиться. Маша то и дело проверяла у него температуру и для поддержки трогательно поглаживала его по плечу. Арина бросала взгляды то в его сторону, то смотрела в небо в ожидании вожделенной помощи. В ее красивых больших глазах была в этот момент такая мука – несмотря на волны то и дело накатывающей дурноты, Влад отчетливо видел это. Громила, который, несмотря на дикую усталость, не мог сидеть на одном месте. Он прохаживался взад-вперед, совершенно потерянный, не зная, что предпринять, и от этого выглядел так ранимо и искренне.

Влад не знал, что творится сейчас в душах его друзей, но чувствовал, что они уже стали единым целым и его боль отражается в каждом из них.

Да, это были не самые лучшие часы в жизни Влада. Ему то нестерпимо хотелось плакать, то молиться, чтобы это истязание прекратилось. Он был готов пообещать что угодно.

Уже потом он понял, что даже хорошо, что его сознание было одурманено лекарствами, еще неизвестно, что бы он наговорил им там, в лесу, если бы сохранял разум. Скорее всего, потом было бы стыдно от своего малодушия.