С волками жить

Вдруг она отвернулась, нагнувшись над порядком у себя на столе, чтобы сделать аккуратную пометку на верхней странице своего планшета. На поясе у нее висела массивная связка ключей, позвякивая при каждом движении тела. Филип был ее старшим сыном — отправился поглядеть мир благодаря любезности ВМФ США вместо того, чтобы разглядывать внутренности тюрьмы Прохладного Ручья. Хороший, по сути, мальчик, которому недостает хорошего занятия. С мальчишками, часто думал Эмори, он бы знал, как справиться. Это вот развитые не по годам девчонки совершенно сводят его с ума.

— Я только вспомнила, — произнесла миссис Файф. — Нам поступила еще одна жалоба на запах в номере 23, поэтому я подумала, не прогонит ли Фингерз там еще раз «Рагмастер».

— Что ж, — вздохнул Эмори, — во всех номерах одна и та же история. Столько замков, столько ключей. Верчу в голове мысль, не рекламировать ли нам особый для самоубийц, полцены, еда от заведения и все необходимые пластиковые мешки и чехлы от пыли. Один сегрегированный номер. Как для курильщиков. Раздумываете, Не Выписаться Ли Насовсем? Так Вписывайтесь К Нам.

— Гораздо страшнее то, — сказала миссис Файф, — что я могу вообразить, что вы это действительно делаете.

— Я человек страшный, миссис Файф. Знаете, почему действие моего сценария не в «Желтой птице» — это место, в конце концов, мне знакомо лучше всех, его я рассматривал под десятками разных углов? Где я видел себя мэром небольшого городка, начальником над сравнительно небуйным тюремным населением, капитаном судна, разумеется, а само здание — живое нечто и постояльцы, прибывающие и убывающие, — просто грани одной громадной личности, у которой я — мозг, а некая добродушная экономка — сострадательное сердце. У нас чарующие персонажи, романтическая любовь, драма и возможности для секса, много секса. Но мне никогда не удавалось поддержать в себе интерес дольше чем на несколько страниц, потому что втайне я убежден, что Хичкок о мотельном бизнесе сказал все, что там коммерчески есть сказать[59].

— А что он сказал?

— Неважно. — На миг лицо его, казалось, претерпело перемену размера, почти неуловимое сокращение. Он оглянулся, затем спросил: — Лорина в последнее время не заходила к вам поговорить?

— Да нет, мне казалось, она болеет.

— Она ж не парализована.

— Нет, я не говорила… Как у миссис Чейс дела?

— Держится. Знаете, этот вирус тут везде бродит. У нас для них тут просто вокзал. Удивительно, что мы все постоянно не болеем.

— Боюсь, я не видела миссис Чейс уже много дней.

— Ну, ей нельзя далеко от уборной отходить. Но послушайте, если ей случится сюда забрести, спросить у вас какого-нибудь совета, вы же дадите мне знать, правда?

— Разумеется, мистер Чейс.

— Вот и умница.

Бедолага уже потерял свою жену, дочерей своих — столетия назад. И она уж точно не расскажет ему про номер 37, о личных уборках, что она там производит — в стерильных, само собой, перчатках — за миссис Чейс. Или об открытии, какое совершила она сегодня в номере 42, с Фингерзом, техником, и Тэдом снаружи, их похотливые уши прижаты к двери. Мотель — не место растить детей, а особенно — девочек.

— Я душа нервная, миссис Файф.

— Все в порядке. Я тоже.

— Я вас обожаю, миссис Файф.

— Я вас тоже люблю, мистер Чейс.

Оставшийся без присмотра телевизор в гостиной нагребал на одинокую мебель волны и частицы. На кухне в затхлом воздухе еще витало послевоние вчерашнего ужина, господствующий привкус лука и чеснока от торопливой трапезы, чьи подробности бежали его в данный миг, когда он тупо воззрился в пропасть открытого холодильника, захлопнул дверцу, попялился в буфет, захлопнул и его дверцу.

Лорина сидела подоткнутая в постели, листала нынешний номер «Стиля Л.-А.»[60]. Еще она потягивала «Курз» и курила легкие «Кэмел».

— Прошу прощения. Я думал, ты болеешь.

Она уставилась на него, царственно безразличная.

— Болею. Пиво успокаивает мне желудок, сам это знаешь, а сигаретный дым прочищает пазухи. Тебе и это известно.

Взгляд его обшарил смежную ночную тумбочку и близлежащий пол, нет ли где испачканных чашек, мисок, тарелок, свидетельств недавней кормежки.

— Что на обед?

— Черт его знает. — Она сделала долгий глоток из бутылки. — Вот, тут статья про горячих юных сценаристов, «Ботаны на бегу». Не слишком-то ободряющая картинка.

— Я читал.

— А ты уже даже не молод.

— Что стало с той лапшой в синей миске?

— Айрил съела, наверное. — Она зачитала из журнала: — «К тому времени, как Стейси Рукколе исполнилось восемнадцать, она сочинила пять сценариев, один из которых попал в оборот „Парамаунта“. „Секрет моего успеха? — Она легко смеется с уверенностью матерого профессионала. — Способность, я думаю, придать своей цельности приятные очертания“». — Лорина перевела взгляд выше, рассчитывая на ответ, но Эмори в комнате уже не было.