С закрытыми глазами, или Неповиновение

Когда пришли полицейские, мужчина и женщина, которые были моложе их, принцесса и принц, испуганные, сели на кровать и взялись за руки. Так они и сидели с вытаращенными на полицейских глазами, а те смотрели на них, изучая. Полицейские спросили, кто они друг другу. А принц бубнил принцессе в ухо, что она должна сказать. Спросили её: "О чём он говорит?" Ответила: "Он говорит, что мой папа угрожает ему". Спросили: "Чем?" Принцесса пожала плечами.

Полицейские поднялись, хохотать начали за дверью, хохот поднимался по лестнице и растворился во дворе.

В полиции осталась запись: "Вызов по причине угроз со стороны Михаэля Бабеля".

Через несколько дней, 6.9.2002, утром, он опять схватил руки принцессы очень крепко, было больно, она испугалась, начала кричать. В какой-то момент он разжал руки, она побежала к двери, но он вынул ключ, она несколько раз крикнула в окно "спасите!", но он закрыл окно.

Раздался стук в дверь, он открыл. За дверью стояла хозяйка замка. Принцесса выскочила, а он закрылся на ключ.

Меня вызвали по телефону спокойным голосом, но, чувствуя неладное, я побежал к ним. Принцесса, вся трясясь и плача, стояла в одиночестве в одном из углов хозяйских хором. Показала на синяки на её белых руках и ещё горше заплакала.

Я взялся за телефон. Сразу подскочила хозяйка, недовольно сказала: "Зачем тебе полиция?" Хозяева боялись полиции. Я позвонил, что была попытка убийства. Приехали быстро. Я утешал принцессу в том же углу. Нас повели к амбулансу, возле него пришлось стоять долго.

Наверное, практичные хозяева замка уверяли полицию, что ничего не произошло.

Привели принца в наручниках и усадили в полицейскую машину. Машины тронулись вместе.

Принцессу доставили в больницу "Визит больных".

Принца – в предварительное заключение.

Принцессу обследовали, записали про синяки, про тяжёлое душевное состояние и что она остаётся девственницей. И отпустили домой.

Принца посадили в предварительное заключение на семь дней, дело о задержании 10373/02, уголовное дело 06440/02.

Принцесса вернулась в свой родной тёплый дом.

Принца пригрели: на жалобы принцессы не реагировали, её никуда не вызывали; меня, содержавшего замок, не спрашивали, на мою жалобу не реагировали.

Принца не судили.

Я видел, что Учитель понёс на себе вину за случившееся. За всех нас он нёс на себе.

Поэтому не ему, а другому раву излил душу этой историей, чтобы помог избавить принцессу от принца. Сказал он: "Ну, вот, каждый придёт, наговорит всякое – что же из этого будет?! Нет, нельзя так".

К другим рабаним уже не обращался.

Учитель, как всегда, сделал чудо: через несколько дней принёс принцессе развод. А что если он прилично заплатил принцу за развод? Но это тоже чудо – прилично заплатить для бедного Учителя.

И я плачу: не успел сказать ему, что нет вины его в этом.

Это был очередной ход кэгэбэ.

Чекисты готовили следующий ход.

Через три месяца меня вызвали в полицию. Оказалось, принц подал на меня жалобу.

В полиции уже было записано об угрозах Михаэля Бабеля.

И вот новая жалоба, уже в письменном виде, о новых угрозах.

Написанная красиво, на иврите, она лежала перед следователем, который положил локти на стол, а ладонями прикрыл жалобу от меня. Он спрашивал, зачем я напал на жалобщика. А я отвечал, что не было этого.

Чекисты узнали от меня, что сдал пистолет при входе в полицию, и украли его.

То есть реквизировали пистолет, чтобы предотвратить несчастье.

Чекисты готовили свой следующий ход.

А я – свой, готовил трилогию к печати: "Мой Израиль", "Мудаки", "Прощай, Израиль… или Последняя утопия".

И открыл суд против государства Израиль об украденном пистолете.

На 6.7.2003, за три дня до сдачи книги в печать и за десять дней до суда, чекисты поспешили назначить убийство. Чтобы не было книги, суда и их автора.

А несостоявшимся судом и состоявшимся убийством можно навесить много лапши на уши гомососов, населяющих кэгэбэшню, через теле-радио-оболваниватель.

И списали бы убийство на принца с профилем двадцать один – семейные разборки.

На многочисленные убийства в кэгэбэшне реагируют: "Это кто убийца? Араб? Русский? Какой-то ненормальный?"

Чекисты подготовили алиби, что из-за книг не убивают: 17.7.2003 напечатали "Прощай, Израиль… или Последняя утопия" в еженедельнике.

Какой-то "доброжелатель" давным-давно передал еженедельнику дискет книги.

А покушение было 6.7.2003,

Но разве такое бывает – чтобы алиби было "после"? Ведь вопрос следователя и судьи всегда: где вы были "до" и "во время"? Но не "после". И алиби готовится, чтобы ответить, где мы были "до" и "во время". Но не "после".