С запахом лаванды и пепла

Знает, как меня отвлечь! Бросаюсь к шкафчикам, но замираю, понимая, что не ориентируюсь на этой кухне. Оборачиваюсь, надеясь на подсказку. Дедуля улыбается, вокруг глаз собираются многочисленные морщинки.

– Верхний шкафчик справа от окна открывай.

От восторга дух сводит – весь шкафчик заставлен банками с пастилой, обе полки. Взгляд скользит по самодельным этикеткам: тут не только моя любимая вишневая, есть яблочная, клубничная, сливовая, ежевичная, кизиловая, даже из шелковицы. Такую я никогда не пробовала. За ней и тянусь. Вытаскиваю свернутую рулетиком полоску пастилы и отправляю в рот. Сладкая, она пахнет летом и буквально тает на языке – до чего же вкусно!

– В этом году много шелковицы уродилось, решил попробовать.

Пастила – дедулин конек. На каждый праздник я получала от него посылку с подарками, среди которых обязательно были пакетики с этой самодельной пастилой. Ничего вкуснее я не ела. Мама говорит, дедуля вообще мастер готовить, особенно сладости. Не удивительно, если всю жизнь ты проработал в кондитерском отделе Севастопольского хлебокомбината. Я пыталась делать такую пастилу по его объяснениям – не то, совсем не то. А у дедули выходит так, что пальчики оближешь и язык проглотишь. А за домашними тортами и пасхальными куличами к нему по сей день очередь выстраивается.

– Лучше запри этот шкафчик на замок, я же за два дня все сожру!

– Ешь, господи, новую сделаем, – беспечно отмахивается дедуля. Видит, что угодил мне, и доволен, как ребенок. – У меня много ягоды заморожено. Но я думал, тебе этого на пару месяцев хватит.

Последние слова возвращают меня с небес на землю. Бросает в холод. Пару месяцев… А что будет потом? Пускай дедуля кажется здоровым и бодрым, мама не заставила бы меня просто так бросить универ и приехать его досматривать. Вдруг ясно понимаю, что не станет его – останемся только мы с мамой. Отца я не знаю, а другой родни у нас нет. До этого момента происходящее казалось мне абстракцией, чем-то ненастоящим. Но теперь, когда вижу дедулю не картинкой на экране смартфона, а прямо перед собой, такого живого и настоящего, когда в любой момент могу обнять его, все становится до ужаса реальным, а я осознаю, насколько невыносимым будет потерять его.

Хорошего настроения как ни бывало. Медленно доедаю полоску пастилы, почти не чувствуя вкуса. Возвращаю банку на место. Робко гляжу на дедулю. Тот хмурится, будто чувствует, о чем я не решаюсь спросить.

– Деда, ты…

Он трясет головой, останавливая меня.

– Яночка… Давай не сегодня, лягушонок.

От того, что он называет меня точно как мама, в носу щиплет. Отвожу взгляд – не нужно, чтобы он видел мои слезы, не хватало, чтобы больной успокаивал здорового.

– Давай я пока разложусь, осмотрюсь, а ты полежи, отдохни, да? Все утро суетился, вижу же.

Дедуля отмахивается:

– Я отдохну потом, ты только не нагнетай. Лучше тебе помогу.

– Деда!

– Ну просто рядом побуду. Я не так плох, как ты думаешь, лягушонок.

– Что говорят врачи? – внезапно решаюсь я. – Какой вообще диагноз? Мама мне ничего толком не объяснила, она вообще в курсе? Это… рак? Если лекарства нужны…

Дедуля останавливает меня жестом. По лицу вижу, насколько неприятно ему об этом говорить. Я читала, что порой тяжело больные отрицают болезнь, но в жизни с таким еще не сталкивалась, не знаю, как себя вести и что делать.

– Давай смиримся, что врачи ничем не могут мне помочь. Некоторые вещи просто случаются, и остается только их принять, – его голос звучит тихо и спокойно, а мне хочется орать, что есть мочи. – Лекарства у меня есть, да и не нужно мне ничего, чего нельзя найти в Севастополе.

Не отвожу от него пытливого взгляда и молчу. Он подходит, обнимает меня за плечи, прижимая к себе:

– У нас с тобой есть более интересные темы для разговоров, правда же, лягушонок? И дела есть поважнее. Пойдем.

Дедуля ведет меня в комнату, где я теперь буду жить. Она небольшая, но с первого взгляда понятно, как он меня ждал. Готовился, старался, чтобы мне было удобно и уютно! Все полки предусмотрительно пусты. На окнах, похоже, новые шторы, на кровати стопка постельного белья и полотенец еще с этикетками, под окном массивный рабочий стол с удобным вращающимся креслом, есть даже небольшой туалетный столик с зеркалом. В открытое окно лезут ветки гибискуса, стекла сияют чистотой, кругом ни пылинки. А я-то настраивалась на трудовые подвиги прямо с порога. Точно не сегодня.

Вздыхаю украдкой – урезонивать дедулю нет никакого смысла, это я уже поняла. Он предпочитает делать вид, что ничего не происходит. Мне остается только стиснуть зубы и подыгрывать.

Неспешно раскладываю и развешиваю вещи. Я промахнулась, набрала теплой одежды, привезла даже зимние сапоги и пуховик. Когда они понадобятся с такой погодой? Придется просить маму выслать что-то летнее. Дедуля помогает, одновременно рассказывая, куда в городе мне непременно нужно сходить. Потом уходит готовить мне ванную. Я все могу сделать сама, но не спорю, вижу, как ему приятно делать что-то для меня. Ладно, сегодня пусть развлекается, а завтра посмотрим.