Са, Иса и весь мир

И не дожидаясь ответа Анны, разгневанный Иса отвернулся и отправился, куда глаза глядят. Он даже про маму и Оса забыл. А когда пришёл в себя, то обнаружил, что находится в долине между Храмовой и Масличной горами. Люди всё ещё расходились с молебна, но их стало гораздо меньше.

Чуть постояв на дороге, подросток стал искать родных. Поскольку ночевать решено было у Кадиша, Иса двинулся на Масличную гору. Однако в таверне мамы с Осом не оказалось. И Кадиш подтвердил, что после службы они сюда не возвращались.

Тогда мальчик пошёл обратно. Он последовательно обошёл Царские и Мусорные ворота, которые уже были закрыты, заглянул в Игольное ушко, бесцельно побродил по главной дороге и вдоль Геенны огненной42, но его поиски не увенчались успехом.

Лишь под утро, когда Иса повторно взял курс к таверне Кадиша, он столкнулся с плачущей мамой и опечаленным Осом. Те уж и не чаяли увидеть его живым, ибо в окрестностях Салема по ночам промышляли разбойники.

4

К вечеру следующего дня троица из Арета добралась до Еврона.

Остановились у Анны – двоюродной сестры Ма. Вскоре туда пришёл и зять Анны Мардохей пришёл. После взаимных приветствий и традиционного обмена подарками Мардохей сразу взял инициативу в свои руки и стал проверять, что умеет Иса.

Он наугад открыл молитвенник, который принёс с собой, и предложил подростку прочитать первое попавшееся. Выпала молитва на удачу. И едва Иса открыл рот, как в жилище кто-то постучался с наружной стороны. «Вот и удача пожаловала», – сострил экзаменуемый. Дверь распахнулась и в проёме её показалась привлекательная женщина. То оказалась Идит – жена Мардохея. Все присутствующие рассмеялись: удачное начало.

Иса с выражением огласил текст, для видимости один раз заглянув в рукопись, что не могло не удивить коэна. Поэтому, по окончании декламации, Мардохей осведомился на сей счёт у проверяемого.

– Так я все молитвы знаю назубок, – ответил ему тот.

– Так уж и все! – усомнился Мардохей.

И он принялся гонять Ису по всему молитвеннику. Но выслушав обращения к Богу по случаю рождения ребёнка и дня свадьбы, по поводу пробуждения и обрезания, а также целый ряд других, которые его дальний родственник прочёл по памяти и на одном дыхании, священник признал свою неправоту, поражённо протянув: «Что творится-то! А?»

Затем он проинспектировал подростка на предмет чистописания и пения псалмов. При этом его дотошностью собравшиеся были столь утомлены, что Идит, переживавшая за юного родственника, раздражённо воскликнула:

– Ну, хватит уже, Мардя! Да он всё делает так, что ты даже трезвый не сможешь!

– Ладно-ладно, беру, – сдался коэн.

– Ещё бы ты не взял, – не унималась рассерженная Идит. – Ему же учеником быть, а не первосвященником.

– Не просто учеником, а послушником и псаломщиком, – важно поднял кверху указательный палец Мардохей. – Верно я говорю?

– Да, – откликнулся на его вопрос Иса.

– В школе при храме ты будешь наравне со всеми изучать историю Древней Реи, латинский и греческий языки и культуру этих стран, а также кое-что ещё. Но, кроме того, ты будешь моим помощником в части наведения порядка в храме, зажжения свечей, подготовки моей одежды и атрибутов храмовой службы, читать псалмы и слова из Святого Писания, толкуя их простым людям. Понимаешь?

– Да.

– Известное дело, что послушник и псаломщик – это не священник. Но это необходимая ступень, чтобы им стать. Смекаешь?

– Смекаю.

– Обучение в школе начнётся с нового года. То бишь, с октября.

– С октября, – согласно кивнул Иса.

– Теперь о плате за учёбу, – повернувшись к Осу и Ма, сказал Мардохей.

И он характерно потёр руки, как бы демонстрируя, что он не только коэн, но и хороший предприниматель…

Глава третья

1

Заканчивался второй год выучки Исы у Мардохея. Подготовка к будущей самостоятельной миссионерской деятельности под его руководством вызывала у юноши противоречивые чувства. С одной стороны, ему нравилось овладевать навыками храмового служения, осваивать проповедническое мастерство, получать новые знания об истории Древней Реи, изучать греческий (койнэ43) и латинский (так называемая вульгарная латынь) языки, а также культуры Греции и Рима. Но с другой стороны, он не мог принять всё то из практики Мардохея, что именовалось сундукейством.

Так, наставник юноши не просто питал симпатию ко всему греко-римскому, но и превозносил образ жизни завоевателей. Зато нравы реев он принижал, считая их допотопными. И на этом основании полагал, что покорение Древней Реи – благо. При порядках, установленных римлянами, Мардохей жил в достатке. Его всё устраивало, поскольку личное земное благополучие и удовольствия жизни для него были главными. С обычными прихожанами он общался несколько свысока, а вот перед сильными мира сего благоговел. Да и во время молебнов своевольничал, допуская отступления от непреложных текстов Священного Писания как раз в той части, где речь шла о достоинствах народа Древней Реи, о его праве на свободу. На этой почве между Мардохеем и Исой, который не терпел несправедливости, часто происходили стычки.