Са, Иса и весь мир

– Тогда нам разговаривать не о чем! – решительно приподнялся Иоанн.

– Погоди-погоди, – придержал его брат. – Я, быть может, не сегодня-завтра брошу её…

– Вот завтра и потолкуем…

– Да ведь завтра тебя я не увижу! – воскликнул Иса. – Вот ты любишь правду?

– Ради неё и живу!

– Так я ведь только об этом и прошу: донеси мне её! А ты не хочешь…

И в произнесённых словах Исы была та самая истина, для которой и жил Иоанн. И это в корне изменило атмосферу между ними.

– Ты, в самом деле, мой брат? – осведомился Иоанн, вновь опускаясь на землю.

– Клясться не стану, ибо далеко не всегда слово наше – дело Божье, – серьёзно ответил Иса. – Просто взгляни в мои глаза…Кто кроме брата бежал бы за тобой десяток стадий, чтобы услышать правду?

– Пусть так, – согласился Иоанн. – Тогда слушай…О семье нашей я знаю от людей, с которыми живу сейчас в общине. Отца своего Захария я не помню, ибо его убили, когда мне не было и года. Отец был коэном в Евронском молельном доме. Он свято соблюдал заповеди Божьи. Он был против роскоши за счёт ближних своих. Он ратовал за независимость народа Реи. За это по указанию Урода Великого от него решили избавиться. Отца вызвали в Салемский храм. Под предлогом того, что по жребию ему выпала очередь отслужить в нём. Там его и закололи возле алтаря…

– Закололи!…Расправились за правду! – воскликнул Иса. – Вот изверги!

– Да…Ну, а мама моя Елисавета бежала со мной в горы близ Мёртвого моря. Там нас приютили общинники. Но на сороковой день после смерти отца умерла и матушка. Так-то вот.

– Изверги! – повторил Иса. – Иня, но…Но, при чём же тут тётка Анна?

– Да при том, – досадливо скривился Иоанн, досадуя на недогадливость брата, – что на место отца прислали Мардохея – верного служаку Урода Великого. А тётка Анна выдала за него Идит.

– А-а-а, – протянул Иса. – Вот оно как. О-хо-хо…Я ещё одно не понял. Получается, что тётка Анна нашла тебя в общине. Так что ли?

– Нет. Не так. Два года назад я в день поминовения отца пришёл к нему на могилку. А кладбище же рядом с молельным домом. Там тётка Анна меня и узнала – уж очень я похож на своего отца. И сегодня я там же столкнулся с ней нос к носу…Нет им прощения!

– Ну, ежели так…, – согласно покачал головой его брат. – Да я сегодня же брошу школу! Продал Мардохей все заветы Божьи. Отступник!

Они некоторое время помолчали. И Иса подумал, что он, в отличие от бедолаги Ини, очень счастливый человек! У него есть и мама, и Ос…И потому он, приобняв Иоанна, спросил:

– А в общине тебе хорошо, брат?

– Да как тебе сказать, – задумчиво промолвил тот. – Они очень добрые и чистые люди. У нас всё сообща: и молимся, и трудимся, и радуемся, и грустим…Только вот верования и у них не вполне правильные.

– Например?

– Ну…Вот…В общину принимают только чистокровных реев. А чем другие хуже, если заветы Божьи у них в сердце? Нет, Бог для всех тех, кто верит в Него и верен Ему. Возьми моего отца – рей в тринадесятом поколении. Но лишь стал неугоден – расправились, будто с бродягой безродным. Не-е-ет. Тут суть в другом. Она в том, что честные люди объединяются душами, а подлые – грязной плотью. Я как повзрослею, думаю свою общину основать. Уйду и стану сам проповедовать. На Иордане. Мне даже от Всевышнего было прозрение: очищать людей от старой скверны надобно не через купание в миквах44. Надобно через полное омовение в речном просторе. Окунать с головой. И чтобы поток уносил всё паскудство.

– Согласен с тобой! – горячо поддержал его Иса. – И не только в этом. Возьмём жертвоприношение ягнёнка на пасху – явный пережиток язычества! Нужно менять этот звериный обычай…

– Погоди-ка, – заинтересованно перебил его Иоанн. – Но тогда скажи, как ты объяснишь пастве отказ от Божьих установлений?

– А кто доказал, что это Божьи установления, а не тех же первосвященника Анны или Мардохея? – в тон ему ответил Иса. – Скрижали45, на которых Царь Небесный лично начертал свои заповеди, люди утратили. Наставления пророков тысячу лет передавали из уст в уста и перековеркали. Священное писание копировалось и правилось сотни лет. И где гарантия, что оно правилось не в угоду тому же Уроду Великому или первосвященнику Анне?! А?

– Да ты – дельный парень! – всё больше оттаивая, впервые улыбнулся Иня.

– Или возьмём женщин, – воодушевляясь, принялся развивать тему его брат. – Ведь по ветхим преданиям, она, как будто, и не человек даже. И в жизни их притесняют. А меж тем, я свою маму люблю больше всех! Да и ты, наверное, тоже?

– Я же не знал своих родителей, – напомнил ему Иня. – Хотя и преклоняюсь перед их памятью. Ан женщины, с коими я общался, весьма опасные существа…

В этом месте они поспорили, но то была полемика двух единомышленников, согласных в главном. И чем больше они беседовали, тем больше проникались друг к другу доверием.

При расставании они обнялись, и Иса сказал Иоанну:

– Один Всевышний ведает, увидимся ли мы ещё, но не забывай, что у тебя есть брат и единоверец!

– Да будет так! – промолвил Иня. – Я не бросаюсь словами, но…будет так!

4