Саалама, руси

Девушка ничего не ответила, хотела сделать еще глоток, но посмотрела в чашку и, передумав, выплеснула бурду в ведро: желудок снова начало скручивать легкими спазмами. От Додди не ускользнуло это движение и он пророчески хмыкнул:

— Сломаешься. Да я не виню, это правильно. Сломаешься и свалишь отсюда. Эти места невозможно любить.

В коридоре раздался неопределенный шум, и оба обернулись. Мимо, шелестя подолом длинного одеяния, прошла Ясмина. Не поднимая головы и глядя в пол, она несла несколько больничных жестяных тазов. Додди проводил ее неожиданно-неприязненным взглядом. Подождал, пока за женщиной закроется дверь, и бросил, глядя вслед:

— Или станешь — как эта.

8

20 октября 2008 года. Понедельник. Сомали. Деревня. 14:20.

Выскочить на улицу Ливанскую заставили не крики, доносящиеся снаружи — это у них было делом привычным — а тарахтение и клекот грузовика. Автотранспорт в поселке — не частое явление.

Грузовик был старый, ржавый, с блестящими лысыми покрышками и без левого борта. Двигатель трещал, стучал, клокотал и свистел с такой силой, что почти перекрывал отчаянные крики четверых парней.

Таких она уже видела. Моджахеды. Они ездили на обрубленных джипах по городам и деревням, силой устанавливая власть. А через пару часов приезжали другие — короткая перестрелка — и на какое-то время главными становились они. Сколько здесь разных бандитских группировок, не знали даже местные.

А нашпигованные пулями тела попадали на стол хирургам Красного Креста.

Парни стояли в кузове и размахивали руками. Их головы были обвязаны полотенцами на манер тюрбанов, а поверх курток крест-накрест висели автоматы. Сомалийцы прыгали, возбужденно орали, сверкая зубами на черных лицах. В первую секунду девушка не поняла, в чем дело, и только потом разглядела лежащую меж их ног бесформенную массу, а еще через секунду — автомат. Значит, еще один боевик. Раненый.

— Иди внутрь! — Муки, выбегая, больно толкнул ее в плечо, выскочил на залитую палящим солнцем улицу и побежал к грузовику.

Девушка, даже не поняв, что он имел в виду, кинулась следом. Но когда врачи забрались в кузов, боевики встретили их неожиданной яростью. Они с такой злобой размахивали оружием, что ей показалось — их сейчас вышвырнут обратно на дорогу.

Рискуя быть затоптанной, Ливанская кинулась к дальнему борту, наклонилась и успела бегло осмотреть пострадавшего. Открытые ранения. Пулевые. И не одно.

— Давай, бери. Выносим его отсюда, выносим! — Муки подбежал, схватил раненого за куртку, как мешок, подтягивая к борту. Девушка спрыгнула на землю, подняв тучу пыли.

— Держи! — врач начал сталкивать тело вниз, с усилием держа его за плечи. Парни продолжали осыпать их бранью.

Она схватила раненого за ноги, и тут же почувствовала ослепительную боль в плече. Выпустив ношу, девушка полетела в дорожную грязь. Муки в одиночку не удержал вес парня, и тело с грохотом упало рядом.

Удар был не столько сильным, сколько неожиданным. Парень, стоявший в кузове грузовика, попросту ткнул ее прикладом автомата. Приложи он чуть больше силы, ей бы вывихнуло плечо. А так Ливанская даже не поняла, что произошло, и тут же вскочила.

— Муки, помоги! — не дав ему сцепиться с моджахедами в перебранке, она с усилием подняла пострадавшего за плечи. Вдвоем врачи кое-как поволокли тело к больнице, стараясь передвигаться как можно быстрее, чтобы укрыться за ее стенами. Угрозы в любое мгновение могли перейти в действия.

— ШармУта! БАрра шармута! Ник уммак! Хинзи! Шармута-хаволь! [1] — тот самый агрессивный парень, который ударил ее, прыгал и выкрикивал вслед ругательства, но за ними пойти не решался.

Ливанская даже не обернулась, с трудом втаскивая раненого на крыльцо.

— Что он сказал?

Мужчина тяжело выдохнул и поднатужился, удобнее перехватывая тело:

— Что-то типа того, что ты шлюха. А я, — он замялся, — ну, тоже что-то в этом роде.

Мокрая от крови куртка выскальзывала из пальцев, с девушки градом лил пот:

— Как мило.

— Я же сказал тебе — иди внутрь, — Муки ожесточенно пропыхтел. Они, наконец, ввалились в дверь больницы, и Абдис торопливо захлопнул ее за спинами врачей, отрезая от них боевиков.

Они сбросили тело на пол в темном коридоре и, тяжело дыша, разогнулись. Девушка убрала с лица прилипшие мокрые от пота волосы:

— А в чем дело?

— Это же исламистские группировки. Шариат. Говорю тебе — не суйся на улицу!

— Что у нас тут? — в коридор выбежал Лисото и наклонился к брошенному на пол раненому.

Забыв о Муки, Ливанская присела на корточки с другой стороны:

— Два пулевых: одно — в область сердца, другое — в левую ногу. Это все, что я увидела сходу, но, может, есть еще.

— Ладно, давайте перенесём его в смотровую, — и уже Ливанской бросил: — Беги мойся!