Сабина Шпильрейн: Между молотом и наковальней

«По симптомам и даже по характеру можно признать, что в данном случае мотивацией является анальное возбуждение. Такие люди часто демонстрируют типичную комбинацию характерных черт. Они крайне скупы, чистоплотны и упрямы, то есть обнаруживают те черты, которые являются, выражаясь психоаналитическим языком, сублимацией анальной эротики. Основанные на подавленном извращении случаи, подобные этому, могут быть проанализированы вполне удовлетворительно».

В своих комментариях по поводу описанного Юнгом случая истерии русской девушки Фрейд фактически изложил те психоаналитически идеи, которые позднее нашли отражение в его статье «Характер и анальная эротика» (1908).

В этой статье Фрейд указал на триаду свойств, типичных для анального характера: аккуратность, бережливость и упрямство. Под аккуратностью им понималась не только физическая чистоплотность, но и добросовестность в исполнении различного рода мелких обязательств. Все эти три свойства связаны между собой так, что каким-то образом составляют одно целое. Постоянство данной триады свойств в характере конкретного человека связано, по мнению Фрейда, с его анальной эротикой.

Эти идеи были выдвинуты Фрейдом на основе его клинического опыта, поскольку, как подчеркивал он сам, врачу-психоаналитику довольно часто приходится иметь дело с пациентами, имеющими комбинацию определенных черт характера и отличающимися рядом особенностей, проявляющихся у них в детском возрасте и связанных с отправлением одной из физиологических функций.

В том, что Фрейд решился на подобную публикацию, не последнюю роль сыграло, вероятно, сообщение Юнга о случае русской пациентки. Так, не зная того, Сабина Шпильрейн оказалась в центре психоаналитического осмысления клинических данных швейцарским психиатром и венским психоаналитиком.

В дальнейшем Юнг и Фрейд неоднократно возвращались к обсуждению не только клинических, но также теоретических и личностных проблем, так или иначе связанных с Сабиной Шпильрейн.

Поразительно, но только месяц спустя Юнг ответил на письмо Фрейда, содержащее размышления по поводу клинического случая с русской пациенткой. В нем нет ни одного слова о фрейдовских комментариях. Вместо этого он сообщает о другом случае – о своем анализе обсессивного невроза немецкого коллеги, отягощенного сексуальными комплексами, восходящими к его семилетнему возрасту, и о том, каких успехов он добился после первых нескольких сессий.

В последующих, написанных в конце 1906 года письмах Юнга Фрейду не содержится никаких упоминаний о русской пациентке. Зато он пытается оправдаться перед Фрейдом, если тому может показаться, что он недооценивает терапевтические достижения психоанализа, в то время как это связано, по его собственному выражению, с мотивами дипломатического свойства.

«Лично я считаю себя энтузиастом вашей терапии и высоко ценю ее замечательные успехи. И вообще, ваше учение уже сегодня означает для нас крупнейший прорыв знаний и открывает новую эру великих перспектив».

Только в середине 1907 года Юнг вновь напишет Фрейду кое-что об истерической пациентке, рассказавшей ему стихотворение русского поэта об узнике, выпускающем на волю находящуюся в клетке птичку. При этом он перепутает не только Пушкина с Лермонтовым, но и разные стихотворения, рассказанные Сабиной Шпильрейн своему лечащему врачу, по всей вероятности, в разное время.

В этом письме Юнг даст такую интерпретацию:

«В своих фантазиях она соединяет себя со мной. Она признается, что в действительности главной ее мечтой является родить от меня ребенка, который воплотил бы ее неосуществимые желания. Для этой цели я должен, естественно, прежде всего „выпустить птичку“».

Покоробило ли Фрейда довольно недвусмысленное выражение Юнга о «птичке» или нет, но он ничего не ответил ему по поводу его интерпретации рассказанного пациенткой сюжета. Видимо, он не хотел вторгаться в столь интимную сферу отношений между пациенткой и лечащим врачом, чтобы не вызвать излишнего сопротивления со стороны Юнга, которое неоднократно проявлялось в его письмах. Тем более что в процессе предшествующей переписки с ним он несколько раз обращал его внимание на важность феномена переноса.

В последующие два года переписка между Юнгом и Фрейдом отмечена печатью полного забвения по отношению к Сабине Шпильрейн. И только тогда, когда стал назревать скандал, связанный со слухами о предстоящем разводе швейцарского психиатра с женой и его последующей женитьбе на одной из студенток, Юнг был вынужден посвятить значительную часть своего письма Фрейду своим отношениям с Сабиной Шпильрейн, опять же не называя ее имени.

Объясняя очередную задержку с ответом Фрейду, в письме от 7 марта 1909 года Юнг писал, что ему пришлось пережить тяжелое испытание, когда комплекс сыграл с ним злую шутку.

Речь шла о гнусном скандале, возникшем, по словам Юнга, по вине одной неблагодарной пациентки.