Сабина Шпильрейн: Между молотом и наковальней

Время от времени Сабина стирала пот с лица носовым платком, который от пота и грязи превратился в кусок неприятно пахнущей ткани. Но ничего другого у нее под рукой не было, и поэтому, не обращая внимания ни на что, она машинально обтирала им то лицо, то шею.

Отрешенная от сиюминутной жизни и погруженная в свои мысли, отвлекающие ее от ноющей боли в ноге, Сабина по возможности смежала свои веки, чтобы нестерпимо жгучие лучи солнца не ослепляли ее.

В детстве Сабина любила погреться на солнце, когда ей предоставлялась такая возможность. Эта любовь к теплу и солнечному свету сохранилась у нее и в последующие годы. Но сейчас, на этой пыльной дороге, по которой немцы гнали ростовских евреев навстречу неизвестной судьбе, раскаленное солнце превращалось из источника жизни в источник смерти.

Солнце, солнечный культ, крест и свастика как образы солнечного колеса. Какое переплетение древних культов и современного ада!

Распятый на кресте Христос и свастика, символизирующая установление нового порядка в оккупированном Ростове-на-Дону.

Солнечный культ и культ богинь любви. Свастика в качестве солнечного колеса и символа либидо.

Эти параллели всколыхнули воспоминания Сабины о том периоде ее жизни и взаимоотношений с Юнгом, когда после благополучного разрешения инцидента с гнусной сплетней у них сложился творческий альянс, основанный на общем интересе к проблемам шизофрении и мифологическому материалу.

Как здорово было общаться с Юнгом, когда я работала вместе с ним над своей диссертацией!

Мы фонтанировали идеями и разбирали примеры, почерпнутые из клинической практики. Я готова была проводить вместе с Юнгом дни и ночи напролет. Но он был так занят своими делами, что наши не столь продолжительные встречи воспринимались мною как лучший подарок и праздник души.

9 февраля 1911 года я успешно защитила докторскую диссертацию, которая частично, в форме статьи «О психологическом содержании одного случая шизофрении», была опубликована в том же году в психоаналитическом журнале.

Юнг как научный руководитель моей диссертации искренне поздравил меня с нашим общим успехом. На правах лучшего друга он обнял меня и сердечно пожелал дальнейшей творческой реализации в исследовательской деятельности и в терапевтической работе.

Я была сама не своя от радости, что наконец-то стала специалистом и что моя первая статья появилась в таком солидном психоаналитическом журнале. Я испытывала не только радость по поводу завершения и защиты докторской диссертации, но и чувство гордости достигнутыми успехами.

Еще больше я была горда собой, когда в своей работе «Метаморфозы и символы либидо» Юнг сделал ссылки на мою статью. Это же надо, говорила я сама себе, президент Международной психоаналитической ассоциации не просто ссылается на статью своей бывшей студентки, но и цитирует выдержки из нее!

В главе «О понятии и генетической теории либидо» Юнг несколько раз сослался на мою статью «О психологическом содержании одного случая шизофрении». То ли из-за тщеславия, то ли из чувства гордости, но я специально произвела подсчет ссылок Юнга на различных авторов в данном разделе. Оказалось, что он шесть раз сослался на работы Фрейда, один раз на работу Блейлера, один раз на свою собственную работу, посвященную критике некоторых идей Блейлера, и шесть раз на мою статью.

Прямо скажу, довольно неплохой итог. Да что там лукавить! Итог просто превосходный! Прекрасная компания ученых и клиницистов, в которой я заняла почти что первое место по количеству ссылок на мои идеи.

Даже если бы Юнг сослался на мою статью только в примечании к соответствующему разделу своей книги, я бы была, конечно, безмерно польщена. Но он сделал большее. Он посвятил моим идеям и высказываниям целых две страницы в основном тексте, что было более чем неожиданно для меня и, разумеется, приятно.

В частности, Юнг отметил, что у меня имеются интересные примеры архаических определений, включая интуитивное понимание одной из моих пациенток мифологического значения алкоголя, опьяняющего напитка, как «истекающего семени», символики варки, а также земли и воды как символов матери. Он также сослался на возникающую у меня в процессе клинической деятельности иллюзию по поводу того, что больные являются просто жертвами царящего в народе суеверия.

Кроме того, Юнг привел мое высказывание относительно биологического значения символа, которое в моей статье звучало следующим образом:

«Мне кажется, что символ обязан своим происхождением стремлению комплекса к разрешению во всеобъемлющую целостность мышления. Комплекс лишается таким путем личного характера. Эта разрешительная и преобразовательная тенденция каждого комплекса являет собою побудительную причину поэтического и всякого другого художественного творчества».