Сабля Чингизидов

Ссылка на Каратаевых в «Конном спорте» содержалась в пространном отчете о Большом Красносельском стипль-чезе – скачках с препятствиями. В шестидесятые годы XIX века военное министерство совместно с управлением Красносельских лагерей приняло решение об организации места для скачек, или, как называли в то время, «гипподрома». Но предназначался он не для соревнований лошадей под седлом жокеев, а для состязаний военных кавалеристов, для чего соорудили большую четырехверстную беговую дорогу эллиптической формы.

На финише построили императорскую беседку, украшенную резными колоннами, кружевными аркадами, деталями, изображающими военную амуницию, исполненными искусными мастерами – резчиками по дереву. По бокам царской беседки соорудили четыре галереи. Они предназначались для придворных и высшего общества. Эти скачки в «Анне Карениной» описал Лев Толстой.

В отчете о скачках лета 1912 года сообщалось, что «среди высокого общества наш журналист встретил недавно вернувшегося из Англии известного промышленника и финансиста Архипа Каратаева. Мужчины в семье Каратаевых традиционно являются заядлыми лошадниками. Основатель династии Семен Каратаев служил в гусарском полку и передал страстную любовь к лошадям и конному спорту своим потомкам. В этом году Архип Каратаев прибыл на скачки вместе со своим компаньоном по «Прибалтийским спиртовым заводам» бароном Людвигом Виллардом фон Гогенау и графом Паниным, женихом сестры Архипа Елизаветы. Племянник графа, подпоручик лейб-гвардии кирасирского полка, молодой князь Заруцкий, – участник сегодняшнего четырехмильного заезда…»

Лена решила провести перекрестный поиск по семейству Гогенау. Результаты поиска дали больше сотни ссылок в различных изданиях. Из них три содержались в тех же газетных номерах, что и ссылки на Каратаевых. В «Биржевых ведомостях» сообщалось о собрании директоров акционерного общества «Прибалтийские спиртовые заводы», на котором было принято решение о выпуске дополнительных акций общества. В перечне присутствующих директоров АО значились Архип Каратаев и Людвиг Виллард фон Гогенау.

Но настоящая удача ждала Лену в номере «Русского слова», где в отделе светской хроники описывалась помолвка сестры Архипа Елизаветы Каратаевой и графа Панина. На помолвке присутствовали представители семьи фон Гогенау: баронесса Ангелика и сын Станислав.

– Вот и наш Стасик нашелся! Посмотрим, что теперь скажет господин главный аналитик министерства обороны! – ликовала Усольцева. Было уже девять вечера, когда она сделала ксерокопию, собралась и направилась домой, где недовольный Розум уже вторую неделю терпел ее, как он их окрестил, «вечерние занятия по специальности».

– Эй, кто живой есть? – крикнула Лена из передней.

Розум сразу же вышел в прихожую.

– Лена, я тебе не разрешаю так поздно возвращаться. Мало у нас было приключений? Если задержалась, позвони мне, я за тобой приеду.

– Все, Лешенька, все. Больше задерживаться не буду. Я его нашла.

– Кого?

– Стасика, – засмеялась Лена и показала Розуму язык. – А ты не верил.

– Так, рассказывай, – потребовал Розум, неся за Леной портфель.

После рассказа Елены Розум задумался:

– Ну и где мы теперь этих Гогенау искать будем?

– А это теперь твоя забота. Пусть твоя служба информации поработает.

На запрос по семейству Людвига Вилларда фон Гогенау информация пришла в следующую пятницу. Из прямых потомков Станислава фон Гогенау жива его дочь Сабина Элизабет фон Гогенау, 1935 года рождения. Проживает в г. Элинген, Германия. Сын Сабины Эрик Штейнглиц-Виллард проживает в Нью-Йорке, США. Не женат, детей не имеет. Работает в финансово-инвестиционной компании «Морган Стэнли». Сотрудники российского посольства в Германии связались с Сабиной по поводу запроса, но она отказалась давать какую-либо информацию кому-либо, кроме родственников Архипа Каратаева.

Розум заехал за Леной в институт.

– Есть контакт, – похвастался он, когда та села в машину.

– Да ты что? Нашли кого-нибудь? – обрадовалась Лена.

– Дочь Станислава Сабина Элизабет проживает в Германии, в городе Элинген.

– С ней говорили?

– Она отказывается обсуждать эту тему с кем бы то ни было, кроме каратаевских родственников.

– Вторая Эмилия?

– Эмилию попрошу не трогать, – твердо прервал Лену Розум. – Это сугубо личное дело.

– Да, я сразу поняла, что у тебя с ней симпатия образовалась после Крыма, прямо как у брата с сестрой, – съязвила Лена.

– Да, – серьезно признался Розум. – И может быть, даже больше, чем с сестрой.

– Слушай, так тебя же к баронессам на пушечный выстрел нельзя подпускать, ты к ним неравнодушен. Так что о баронессе фон Гогенау забудь. Я сама с ней буду общаться.

– Общайся, – тут же согласился Розум. – Ты Каратаева, тебе и карты в руки.

– Она по-русски говорит?

– И по-шведски, и по-эстонски, и по-французски с английским. Это помимо немецкого. Так что у тебя широкий выбор.

– Я выбираю эстонский, – засмеялась Лена.

– Ну что же, выбор правильный, язык вероятного противника надо учить, – одобрил Розум.

В субботу утром Лена позвонила в Элинген.