Саботаж

– Неужели будет заниматься Баярдом лично? За тем и пожаловал?

– Точно сказать невозможно, однако это входит в круг его обязанностей.

Фалько задумчиво кивнул. Может быть простым совпадением, подумал он. Но в этом ремесле совпадения редки. И всякая случайность подозрительна.

– Если жидкое, белого цвета, в бутылке и начинается на «м» – скорей всего, это молоко.

– Я тоже так думаю.

– Превосходит самые радужные ожидания…

– Да уж. Настоящий успех.

Фалько продолжал осмыслять услышанное. Павел Коваленко – или, как его называли, товарищ Пабло – возглавлял «группу А» (активные мероприятия) в Управлении специальных операций НКВД. То есть будет инспектировать испанскую разведывательную сеть, где задействованы коммунисты русские, немецкие и местные. Убийства и похищения отступников, террор и саботаж – вот круг обязанностей этой группы. Ходили слухи, что именно «товарищ Пабло» осенью прошлого года организовал массовую расправу над арестованными франкистами в Паракуэльос и не только, а также проводил аресты, пытки и казни сотен троцкистов и анархистов во время недавних чисток в Барселоне. Кроме того, он был – и, быть может, остался – прямым начальником Евы Неретвы.

Фалько неторопливо дошел до перекрестка Бюси и Сент-Андре-дез-Ар, свернул налево и направился по улице Гранз-Огюстэн к Сене. У дома номер семь все было как всегда, и он остановился взглянуть поближе. Все окна закрыты. Никаких признаков того, что вчера здесь что-то стряслось. Фалько постоял чуть больше минуты у калитки, а потом решил войти и пересечь внутренний дворик. В подъезде под аркой подметала выложенный черно-белой плиткой пол сухопарая женщина в домашних туфлях, в темном халате, в косынке, под которую убраны были волосы.

– Добрый день, мадам. Не знаете, месье Пикассо у себя?

Женщина подняла на него недружелюбные глазки, но улыбка Фалько произвела свое обычное действие, и лицо консьержки смягчилось. Она, вероятно, привыкла, что к художнику таскаются посетители. Всякого рода люди.

– Он дома, но, боюсь, никого не принимает.

Фалько изобразил растерянность и сделал озабоченное лицо:

– Да? Вот как? Надеюсь, не заболел?

– Нет, не заболел. Но прошлой ночью тут произошла одна неприятность.

– О боже! Что-нибудь серьезное?

– Газ взорвался, судя по всему.

– Что вы говорите?! Какой ужас… Месье Пикассо не пострадал?

– Нет, взрыв был в его отсутствие. По счастью, не очень сильный. – Она показала на дверь своей квартиры. – Когда грохнуло, мы с мужем уже легли и порядком перепугались.

– Большой ущерб?

В беспокойных глазках вновь мелькнуло подозрение. Она оглядела Фалько внимательней, чем прежде, и пожала плечами:

– Ничего не знаю.

– А у кого бы мне справиться? Я друг месье Пикассо.

– У месье Пикассо половина Парижа в друзьях.

– Я недавно был у него с месье Баярдом и мадемуазель Майо и купил картину.

Консьержка снова пожала плечами, давая понять, что эти имена ничего ей не говорят. Фалько чуть прикоснулся к борту своего пиджака там, где во внутреннем кармане лежал бумажник, и убедился, что женщина не упустила из виду это движение. Тогда он, как бы совершая нечто само собой разумеющееся, вытащил две пятифранковых бумажки и всунул ей в руку со словами:

– Спасибо, мадам, вы были очень любезны, – и уже повернулся, намереваясь уйти, но тут же остановился, будто его внезапно осенило: – И все же… вы не знаете, кто бы мог рассказать мне подробней?

Консьержка спрятала деньги в карман халата. В раздумье оперлась на ручку швабры:

– Мой муж был наверху, когда приехала полиция…

– Полиция? – ужаснулся Фалько. – Серьезное дело, значит?

Глаза ее сузились:

– Не знаю. Говорю только, муж поднимался в мастерскую вместе с полицией. С него снимали показания. Ажаны и сейчас там.

– Я беспокоюсь… Как бы узнать, что же стряслось.

– Ну так сходите наверх.

Она сказала это с вызовом. Явно что-то заподозрив. Фалько сделал вид, что раздумывает, и наконец сказал, озарив лицо самой искренней улыбкой:

– Не хочется им мешать.

Видя, что консьержка колеблется, Фалько снова двумя пальцами дотронулся до борта пиджака. Женщина, не в силах решиться, прикусила нижнюю губу. И наконец сказала:

– Он тут неподалеку, в «Лоди» сидит. Зовут Марсель. Здоровый такой. Усатый. Волосы светлые.

– Благодарю вас, мадам.

«Лоди» оказалось убогим заведением – чем-то средним между кафе и баром-табак: четыре столика внутри, два вынесено на тротуар. На стене висело большое зеркало с рекламой «Перно-Фис», на полках выстроились шеренги бутылок, за цинковой стойкой стояла хозяйка. Облокотившись на прилавок, с ней беседовал одетый в серый рабочий халат здоровяк с соломенными волосами и усами на военный манер. Перед ним стоял бокал вина, а во рту дымилась сигарета.

– Марсель? – окликнул его Фалько.

Тот обернулся.

– Я приятель месье Пикассо… Пришел навестить его, но мне сказали, он занят.

– Так и есть, – ответил Марсель.

Слезящиеся серые глаза, красные жилки на носу, запах дешевого вина. Фалько предположил, что бокал на стойке был не первым.

– Мы можем поговорить минутку?

– Это о чем?

Фалько перевел взгляд на хозяйку:

– Пожалуйста, две порции лучшего вашего «фин»[67].