Сабриэль

Подъем к ровной площадке на Рассеченной Вершине занял не более получаса, хотя тропа сделалась крутой и идти стало нелегко. Ветер к тому времени усилился, небо очистилось, в лунном свете все вокруг обрело более четкие контуры. Но в отсутствие облаков заметно похолодало.

Сабриэль подумала было призвать Хартию и сотворить согревающее заклинание, но она уже устала и потеряла бы на этом больше сил, чем могло восстановить тепло. Вместо этого девушка остановилась и надела подбитую овчиной непромокаемую куртку, доставшуюся ей от отца. Поношенная куртка была ей сильно велика, пришлось потуже затянуть перевязь и бандольер с колокольцами, зато от ветра она защищала надежно.

Немного согревшись, Сабриэль вновь побрела вверх по последнему отрезку тропы, где склон сделался настолько крут, что строители тропы сочли нужным вырубить ступеньки в граните, ныне истершиеся и опасно крошащиеся.

Сабриэль так сосредоточилась на том, чтобы не оступиться, что сама не заметила, как добралась до вершины. Не поднимая головы и высматривая в лунном свете очередную ступеньку понадежнее, она уже занесла было ногу для следующего шага – и тут осознала, что подъем закончился.

Вот она, Рассеченная Вершина: узкий гребень, где сходилось несколько склонов холма, образуя миниатюрное плато с небольшим углублением в центре. В углублении лежал снег – громадный сугроб мерцал в лунном свете, ослепительно-белый на фоне красного гранита, напоминающий по форме сигару. Ни деревьев, ни растительности здесь не было, но в самой середине сугроба возвышался, отбрасывая длинную тень, темно-серый камень. Он был в два раза шире и в три раза выше Сабриэль и казался целым и невредимым, пока девушка не подошла поближе и не разглядела зигзагообразную трещину, рассекавшую его надвое.

Сабриэль в жизни не видела настоящих камней Хартии, но знала, что они во всем подобны Стене: знаки Хартии струятся сквозь камень, словно ртуть, обретая форму, вновь растворяясь и снова составляясь вместе в нескончаемой истории, повествующей о создании мира.

На этом камне просматривались знаки Хартии, но – неподвижные, застывшие, как снег. Мертвые письмена, врезавшиеся в обработанный камень, бессмысленные надписи – и ничего более.

Сабриэль никак не ждала такого и с запозданием поняла, что ей следовало бы подумать наперед. Ей представлялось, что камень расколола молния или что-то в этом роде, но позабытые уроки, слишком поздно воскресшие в памяти, подсказали: это не так. Разбить камень Хартии способна лишь некая страшная сила Свободной магии.

Сабриэль подошла ближе. Страх нарастал в ней, словно первый приступ зубной боли, обещающий: самое худшее еще впереди. Здесь, на хребте, дул сильный ветер, пробирая до костей; не спасала даже непромокаемая куртка – отцовская, она воскрешала в памяти определенные страницы «Книги мертвых» и те страшилки, которые маленькие девочки рассказывают в темноте дортуара, вдалеке от Древнего королевства. А следом нахлынул ужас – так что Сабриэль усилием воли загнала воспоминания в самую глубину души и заставила себя подойти к камню.

Темные пятна чего-то… непонятного… закрыли собою часть знаков. Сабриэль наклонилась почти к самому камню – и только тогда смогла распознать, чтó это чернеет в лунном свете.

А распознав, резко отпрянула, отшатнулась назад, едва не опрокинувшись в снег. То были пятна засохшей крови, и при виде их Сабриэль поняла, как был расколот камень, отчего кровь не смыли ни дождь, ни снег… отчего камень никогда не очистится.

На камне был принесен в жертву маг Хартии. Принесен в жертву некромантом, чтобы получить доступ в Смерть или чтобы помочь мертвому духу прорваться в Жизнь.

Сабриэль до боли закусила нижнюю губу, руки ее безотчетно задвигались в тревоге и страхе, пытаясь нарисовать знаки Хартии. Заклинание для подобного жертвоприношения приводилось в последней главе «Книги мертвых». Теперь она его вспомнила – во всех тошнотворных подробностях. Она много чего позабыла из содержимого книги, переплетенной в зеленую кожу, в том числе и это; само так вышло, или ей помогли забыть, она не знала. Таким заклинанием сумел бы воспользоваться только очень могущественный некромант. И только закоренелый злодей захотел бы это сделать. А зло порождает зло, зло пропитывает землю и делает ее притягательной для новых злодеяний…

– Прекрати! – приказала себе Сабриэль вслух, прерывая поток внутренних образов.

Было темно и ветрено, с каждой минутой холодало. Надо принять решение: заночевать здесь и призвать проводника или немедленно уходить куда глаза глядят, в надежде, что она сумеет призвать проводника откуда угодно.

Что делало ее положение особенно отчаянным, ее проводник был мертвым. Сабриэль придется вступить в Смерть, пусть и ненадолго, чтобы позвать проводника и побеседовать с ним. Здесь это проделать несложно: жертвоприношение создало приоткрытый портал, как если бы дверь подбили клином, чтоб не захлопнулась. Но как знать, что затаилось и ждет в холодной реке за этой дверью?