Сачлы (Книга 2)

- Что-нибудь случилось, детки? Отчего такие грустные? Что носы повесили?... Признавайтесь!... Что произошло?

- Все в порядке, дядя Гулам, - ответила за всех Мехпара. - Живем понемножку.

- Известий нет от Нанагыз и Рухсары? - поинтересовался сосед.

- Ничего не пишут, Гулам-муаллим, забыли нас, - уныло ответила Ситара.

- Я слышал, и Ризван поехал вместе с Нанагыз к Рухсаре... Это верно, девочки? - поинтересовался сосед. Ситара молча кивнула головой. Аслан выпалил:

- А мы скучаем!

Гулам-муаллим, нагнувшись, положил ладонь на темную стриженую головку мальчика, задорно подмигнул ему:

- На тебя это не похоже, Асланчик! Ты ведь мужчина!... Разве мужчины скучают?...

- А вот мы скучаем! Скучаем! - с вызовом сказал Аслан. - Хотим - и скучаем!...

- Понятно, - улыбнулся Гулам-муаллим и перевел взгляд на Ситару. Та сказала:

- Этим утром мужчина Аслан не хотел вставать с постели - стыд и срам.

Гулам-муаллим укоризненно покачал головой:

- Это правда, Асланчик? Что произошло? Ты почему не хотел вставать?

- Говорил, не встану, пока мама не приедет, - вмешалась в разговор Мехпара.

Гулам-муаллим, в котором проснулся педагог, счел нужным заговорить о другом:

- Скоро я поведу Аслана в школу. В этом году он начнет заниматься. Да, Асланчик?...

- Я пока не буду учиться! - объявил мальчуган. - Подожду немного.

- Вот как?! А почему, дорогой Аслан?

- Пусть мама приедет - тогда! Гулам-муаллим расхохотался:

- Выходит, наш крошка Аслан не может без мамы? Не можешь, да?... Не ожидал...

- Почему же не могу? Могу... Только пусть мама и Рухсара приедут - тогда пойду в школу! - На глазах Аслана сверкнули слезы. Гулам-муаллим подхватил мальчугана на руки, поднял его вверх, к самым веткам, на которых висели янтарные, уже вполне зрелые плоды. Сестры, желая развеять грустное настроение мальчика, неестественно громко засмеялись.

- Ах, дядя Гулам, - воскликнула Ситара, - знали бы вы, какой наш Асланчик заводной парень!... Он каждую минуту откалывает какой-нибудь номер!

Мехпара же сказала совсем невпопад:

- Трижды в день наш джигит плюхается на землю, дрыгает ногами и ревет как белуга. Вот один из его номеров...

Ситара с укоризной посмотрела на сестру, однако ничего не возразила ей.

Гулам-муаллим прижал Аслана к груди, расцеловал в обе щеки, опустил на землю.

- Дети, собирайтесь, скоро поедем на дачу! - объявил он. - Пери-ханум приказала мне, чтобы в эту пятницу я вас непременно привез!

Девочки, поблагодарив, начали отказываться. А Аслан тотчас согласился. Он часто ездил на дачу с дядей Гуламом. Любил играть со своим одногодком Саламом, сыном дяди Гулама, на песчаных дюнах.

Салам был единственным ребенком в семье. Он родился поздно, спустя десятилетие после женитьбы Пери-ханум и Гулама-муаллима, когда супруги уже почти не надеялись, что у них будет прибавление. Но "чудо" все-таки свершилось: родился мальчик. Естественно, супруги души не чаяли в Саламе, он стал их кумиром с первого же дня появления на свет. Салам был привязан к Аслану, и это, разумеется, не могло не влиять на отношение родителей к малышу соседу, ко всей семье Алиевых. Пери-ханум и Гулам-муаллим любили Аслана, как родного. Своеобразие мальчугана, его оригинальность, выражавшаяся в стремлении держать себя, разговаривать "по-взрослому", еще больше привязывали супругов к сыну Нанагыз. Так как Асланчик был единственным в семье "мужчиной", то эта "исключительность" определенным образом сказывалась на его характере: его разговор, суждения часто были слишком "серьезными" и

никак не вязались с его возрастом. Сестры говорили в таких случаях: "Асланчик форсит!" Было забавно наблюдать и слушать, как он порой, точно схватив интонацию старших, покрикивает на Ситару или Мехпару:

- Ай, гыз, ты где была?... Почему задержалась на базаре?. (Каждый раз одно и то же!... От него отмахивались:

- Уткнись лучше в подушку и поплачь, тоже - мужчина!

_ Кто плачет? Кто плачет?! - удивленно восклицал Аслан.

В такие минуты мальчик искренне стыдился своих капризничаний, когда он оглашал дом ревом или во дворе падал животом на землю и колотил по ней ногами.

Словом, в семье Гулама-муаллима Асланчика обожали. Пери-ханум мечтала, чтобы к ее Саламу, бледнолицему, грустноглазому, перешла смышленость их соседа, чтобы и их сын был таким же энергичным, подвижным. Салам, встречаясь с Асланом, немного взбадривался, оживал, в глазах его появлялся озорной блеск, он начинал шуметь и озорничать.

"Как им хорошо вдвоем! - умилялась Пери-ханум. - Погляди, Гулам, как дети играют!... Честное слово, если бы Нанагыз согласилась, мы бы усыновили Асланчика!... Ты посмотри, Гулам, ведь он - огонь, пламя!... Сколько в нем энергии, тьфу-тьфу, не сглазить бы!... Да сохранит его аллах от дурного глаза!"

"Нанагыз боготворит своего сынка, - отвечал Гулам-муаллим. - Напрасно, Пери, мечтаешь о том, что невозможно".

"Любимица Нанагыз - Рухсара! - доказывала Периха-нум. - Она всегда сама говорит: Рухсара - свет моих очей, она - моя молодость, мое девичество, моя жизнь!..."

"И все-таки Асланчика она любит больше", - настаивал на своем Гулам-муаллим.