Сад камней

Это многозначительное «он» вместо имени или какого-то нейтрального его заменителя («муж», «мой муж», «мой супруг», мало ли слов, «мой господин и повелитель», в конце концов!) звучало так испуганно, так странно, так… обвиняющее, что Айше невольно пожалела соседку: так говорили женщины не ее круга, бесправные забитые деревенские бабы на востоке страны, кутающиеся в любую погоду в свои покрывала, выполняющие всю самую тяжелую работу и между делом рожающие таких же забитых, бессловесных дочерей или сыновей на радость тому, кого они не называли по имени всуе, словно их «он» был самим господом богом.

У них не было даже сада камней – из них была сложена та пресловутая каменная стена, за которой якобы мечтает оказаться каждая женщина: найти такого мужчину, чтобы как за каменной стеной!

Не подумав при этом, будут ли в ней окна и двери – очень по-женски!

Похоже, вокруг этой женщины тоже стена – или сад камней держит так же надежно?

Нет, она нашла лазейку и, хоть не поборола свой страх, приняла решение и нарушила молчание. Правда, пока непонятно, что все это значит – рябь на воде, извивающийся вокруг камней рисунок песка: смотришь, вглядываешься, а смысл ускользает…

12. Нихат

Самое обидное, что он был абсолютно прав.

Вот как начал что-то говорить – так сразу стало понятно: он прав, а Нихат… нет, Нихат тоже по-своему прав, он делал все, что положено и как положено, он сделал все, что мог, – просто мог он, как выяснилось, далеко не все.

И далеко не все знал.

А откуда, спрашивается, ему знать, если убийство он видел один раз в жизни, и в том убийстве не было ничего загадочного: подрались подвыпившие парни, один не рассчитал удар. Да, провели расследование, что-то записали, опросили свидетелей, и все дела.

Вчера он еще, между прочим, был горд собой: подозреваемого задержал, криминалистов вызвал, никому ничего трогать не дал, на место происшествия никого не пустил, свидетелей аж на иностранном языке допросил. Вполне профессионально вел себя, вполне!

Как настоящий сыщик. И Мария, кстати, так на него и смотрела: как на Шерлока Холмса какого-нибудь. Или на очень важное официальное лицо.

И Нихат к утру совсем уже было почувствовал себя и этим самым лицом, и крутым сыщиком – а тут, на тебе!

Нет, в каком-то смысле, конечно, повезло, еще как повезло: теперь-то понятно, что самому ему такое дело не потянуть, ошибки все потом вылезут, да и убийство повиснет, а начальству плевать, что у них такого никогда не случалось, а теперь хоть что-то можно исправить, а начальство опять же и не узнает, кто это тут такой умный!

Будет считаться, что он – Нихат.

Но другие могут считать что угодно – а самому-то каково?! Сам-то он понимает, что и там не доглядел, и того не учел, и этого не узнал… а как он мог, когда кругом кровь, женщины в обмороках и истериках, меч иностранный жуткого вида, подчиненные рты раскрыли и ни черта не могут?!

По-настоящему собраться помог ему допрос Марии.

Она сразу посмотрела на него как на того, кто в состоянии решить все проблемы, и он приободрился и, спрашивая ее паспортные данные, уже не испытывал никакой робости и даже получал удовольствие от неожиданно данной ему власти. Потом они вели разговор на равных: он задавал первые приходившие ему в голову и казавшиеся логичными вопросы, а она, словно не ощущая этого их равенства в непонимании случившегося, отвечала так старательно, так вдумчиво, с таким почтением к этим совершенно естественно возникавшим вопросам, как будто он был… ну просто мастером сыска.

На простейший вопрос она старалась дать обстоятельный, точный, продуманный ответ, и Нихату стало казаться, что он действительно все делает, как надо… умная женщина и та признала его несомненное право спрашивать ее о чем угодно и ни разу не подвергла сомнению ни одно его слово.

А теперь что?! Ему даже не хотелось показываться ей на глаза: кто он рядом с Кемалем? Даже не подчиненный – это как раз было бы не так обидно, субординация есть везде, и так ясно, что он пока не генерал! – просто менее опытный, менее знающий, ни черта не умеющий, пропускающий улики… лузер, и больше никто!

Конечно, в участке Кемаль вел себя тактично и ненавязчиво, алиби установить помог, в морг даже потащился… зануда! Все осмотрел, въедливо так, до ногтей поломанных добрался, волоски какие-то щипчиками в пакетики клал, потом созванивался, просил (тоже, видно, у себя-то невелика птица, ни разу ни голоса не повысил, ни нормального приказа не отдал, все «пожалуйста» да «если можно»!), договаривался… нет, повезло, что ни говори!

Повезло, а все равно неприятно. Когда тебя вот так мордой об стол, радости мало. Хотя очевидно было, что бурная деятельность Кемаля не имела прямой цели унизить его лично, Нихату казалось, что заезжий сыщик не может в душе не радоваться: ну, нормально это – радоваться собственным успехам.