Сад камней

– Маш, ты там как? – позвал Николай, и Нихат по интонации понял, что муж, как и он сам, слышал Машин вскрик и решил проявить заботу. Сам-то он сразу убедился: она была там же, на кухне, спасать ее было не от чего.

– Руку обожгла, – она вышла на террасу, морщась и дуя на ладонь. – Чертов свет, кофе пролила горячий! А Мишка где?

Нихат не понимал ни слова, но при этом понимал все: обожгла руку и беспокоится за сына. Кстати, его вопля действительно не хватало в общем хоре, странно!

Хитрая, довольная физиономия мальчишки показалась из-за угла:

– Мам, я тут! А чего это у тебя? – радость моментально сменилась испугом: казалось, Мишка вот-вот заплачет.

– Ничего, все пройдет. Обожглась.

– Мария, – вот он, его звездный час: ну и что, пускай пустяк, а все равно ведь, никто не догадался, кроме него! А все, между прочим, видели, что фонарь-то светил! Или он так похож на мальчишку, а взрослым и в голову не придет?.. – Спросите: это он отключал свет?

– Мишка?! – глаза Маши стали совсем огромными.

– Ну да, как мы сегодня отключали. Фонарь-то на улице горел, значит…

– Мишка, это ты выключал свет?! – Нихат опять понял, что она спрашивает, впрочем, что еще она могла спросить. А теперь добавила что-то угрожающее, как все матери: мол, только не ври, все равно узнаю, и если ты еще раз, и как тебе не стыдно при гостях?!

– Нашел время! – вступил Николай, не дав сыну ничего сказать: по его виноватой, испуганной мордочке было видно, что он никак не ожидал таких крупных неприятностей от своей выходки. Подумаешь, просто всех напугать хотел, можно сказать, повеселить, кто же знал, что мама обожжет руку, и вообще, что я такого сделал?! Отпираться уже поздно, он не предвидел, что все так быстро, моментально раскроется… все этот сыщик, родители бы нипочем не догадались! Нет, отец мог бы, но он только приехал, откуда ему знать, где тут что выключается, сколько раз еще можно было почувствовать себя… почти Гарри Поттером, почти волшебником, который может когда ему угодно лишить всех света! До чего обидно: только он нашел такое классное развлечение…

– И не реви теперь! – скомандовал отец. – Лучше перед мамой извинись. И часто ты такое устраиваешь? Надо же додуматься: когда гости тут и когда убийство! Вроде большой парень!

– Пап, я первый раз! Раньше я и не знал… и я не знал же, что мама руку обожжет! И всего на секундочку! Мам, правда же, я раньше никогда?

– Миш, откуда я знаю?! Свет иногда выключается, может, это ты?

– Ничего не я! И я больше не буду, если вам всем это так… я думал: весело будет! Я же не знал, что у тебя… рука…

Тут Мишка не выдержал и расплакался. Вот почему они ругаются, ведь он ничего такого не хотел?! Взрослые всегда все понимают как-то… наперекосяк, иногда вообще ничего не понимают – и все равно обязательно ругаются! На детей. Если детей нет – они между собой начинают, но если дети, то всегда на них. Ругаются, доводят до слез – и тут же принимаются ругаться за то, что плачешь! Как будто от этого можно успокоиться! Подумаешь, свет, и всего-то на секундочку, маму, конечно, жалко, но она вот не плачет, между прочим, может, у нее рука не так уж и болит, а ее все жалеют, а его, Мишку, никто, плачь, не плачь!

От жалости к себе и от обиды на всеобщую несправедливость слезы полились еще сильнее.

«Что, проявил сыщицкий талант? Испортил всем вечер… и мальчишку жалко!» – Нихат, чувствуя себя виноватым, зачем-то полез в карманы: что бы такого найти, чтобы его отвлечь? Тетка уже тащила ему пеструю кошку, но та, видимо испугавшись крика, плача и скопления незнакомых двуногих, вырвалась и исчезла в темноте сада.

Можно было бы показать пистолет, это на любого мальчишку подействует, но на каком языке говорить, чтобы он его не слишком-то трогал? И если не дать в руки, он расстроится, а если дать… нет, не годится. В кармане обнаружился камешек – заветный камешек с дырочкой, найденный когда-то на пляже. Не на том, который облюбовали иностранцы – на нем уже ничего не найдешь, кроме окурков, которые каждое утро собирают или делают вид, что собирают, специально нанимаемые на время туристического сезона рабочие. Ни интересных камней, ни раковин, ни крабов, ни кусочков кораллов: то ли иностранцы все это находят и увозят с собой, то ли море само не желает им отдавать свои сувениры.

Нет, Нихат знал, где купаться. Отъедешь подальше – и ни зонтиков, ни банок из-под английского пива, ни шумных иностранных компаний, зато камешки и ракушки, и тишина…

Этот камешек был странно полосатый, отшлифованный волнами, с идеальной дырочкой посередине. Говорят, такие приносят счастье, и Нихат положил его в карман, стесняясь повесить на шею, и каждый раз вытаскивал, когда мать собирала вещи в стиральную машину, и перекладывал из одного кармана в другой. Однажды подумал, что если бы у него была девушка, то подарил бы ей, и она носила бы его на цепочке или на таком модном черном шнурке, какие он видел почти на всех девчонках, но девушки у него не было, а камешек… красивый такой камешек, не выбрасывать же.