Сад Сулдрун (СИ)

— И ты думаешь, что можешь одурачить меня этим старым трюком? Я кое-что больше... — И тут он почувствовал, как что-то мягко коснулось его ноги. Поглядев вниз, он увидел серую руку с длинными пальцами, шишковатыми суставами и клейкой кожей. Нерульф застыл, как вкопанный; потом, как бы против воли, обернулся и оказался лицом к лицу с хесептором.

Он придушенно закричал, отпрыгнул назад и взмахнул Дассенахом, которым резал тростник.

Друн и Глинет вылетели на дорогу, где они остановились и посмотрели назад.

Нерульф медленно отступал от хесептора, который наступал на него, угрожающе подняв руки и растопырив пальцы. Нерульф пытался бить мечом, и сумел пронзил плечо хесептора, на что тот печально зашипел.

Пора.

— Дассенах, ко мне! — крикнул Друн.

Меч вылетел из пальцев Нерульфа, пролетел над болотом и оказался в руке Друна, который угрюмо сунул его в ножны. Хесептор бросился вперед, окутал Нерульфа и утянул кричащего человека вниз, в трясину.

Было уже темно, на небо высыпали многочисленные звезд. Друн и Глинет забрались на вершину травянистого холма, стоявшего в нескольких ярдах от дороги. Они собрали охапки травы, сделали мягкие кровати и вытянулись на них, усталые до последней степени. И полтора часа глядели на звезды, большие и нежно-белые. Наконец они свернулись калачиком и заснули, спокойно проспав до утра.

После двух относительно спокойных дней пути, Друн и Глинет добрались до широкой реки, которая, как чувствовала Глинет, должна была быть самой Мюрмейл. Над текой протянулся массивный каменный мост, и здесь кончалась древняя кирпичная дорога.

Прежде, чем поставить ногу на мост, Друн трижды позвал сборщика пошлины, но никто не показался, и они спокойно пересекли мост.

Отсюда начинались три дороги. Одна вела на восток по берегу реки; вторая шла вверх по течению рядом рекой; и третья, наконец, уходила на север, как если бы не имела в виду никакой определенной цели.

Друн и Глинет пошли на восток, и два дня путешествовали через речные пейзажи удивительной красоты.

Глинет радовалась хорошей погоде.

— Подумай, Друн! Если бы ты был действительно проклят, дождь промочил бы нас до ниточки или снег заморозил до костей!

— Хотел бы я в это поверить.

— Нет никаких сомнений. Посмотри на эти замечательные ягоды! Как раз для нашего ланча! Разве это не счастье?

Друн очень хотел, чтобы его убедили в этом.

— Похоже так оно и есть.

— Конечно! И больше не будем говорить о проклятьях. — Глинет подбежала к роще, по краю которой тек маленький ручей, вскоре после этого впадавший в Мюрмейл.

— Погоди! — крикнул Друн, — или обязательно произойдет какое-нибудь несчастье! Есть кто-нибудь, кто запрещает нам есть эти ягоды?

Никто не отозвался, и они вдосталь наелись спелой черной смородины.

Какое-то время они лежали, отдыхая в тени деревьев.

— Мы почти вышли из леса, — сказала Глинет. — Пришло время строить планы. Ты уже думал о том, что нам делать?

— Да. Мы будем ездить повсюду и пытаться найти моих отца и мать. Если я действительно принц, тогда мы будем жить в замке и я добьюсь того, чтобы тебя тоже сделали принцессой. У тебя будут замечательные платья, карета и другая кошка, такая же как Петтис.

Глинет засмеялась и поцеловала Друна в щеку.

— Мне бы понравилось жить в замке. И конечно мы найдем твоего отца и мать: на свете не так много принцев и принцесс!

Глинет начала дремать. Ее веки опустились и она уснула. Друн, который не мог спать, отправился посмотреть на тропинку, шедшую по берегу ручья. Он прошел сотню футов и оглянулся. Глинет спокойно спала. Он прошел еще сотню футов, и еще. Лес казался очень тихим; деревья — Друн никогда не видел таких высоких деревьв — величественно поднимались вверх, создавая светящийся зеленый полог высоко над головой.

Тропинка поднялась на маленький каменистый пригорок, и Друн увидел круглое озеро, затененное высокими деревьями. На мелководье резвилось пять нагих дриад, стройных созданий с красно-розовыми ртами, длинными коричневыми волосами, маленькими грудями, узкими бедрами и невыразимо красивыми лицами. Как и у фейри, у них не было волос на лобке; они казались сделанными из материи, менее грубой, чем кровь, мясо и кости.

Минуту восхищенный Друн стоял, не в силах отвести глаза; потом внезапно испугался и медленно попятился.

Его заметили. Он услышал звонкие испуганные крики.

На берегу, почти у ног Друн, небрежно валялись повязки, которые поддерживали их коричневые волосы; смертный, завладевший такой повязкой, получил бы власть над дриадой, и она бы вечно исполняла его капризы, но Друн ничего этого не знал.

Одна из дриад плеснула водой в Друна. Он увидел, как капли поднялись в воздух, вспыхнули в свете солнца и превратились в маленьких золотых пчел, которые жужжали и впивались Друну в глаза; мир вокруг него исчез.

Друн от ужаса закричал и упал на колени:

— Фейри, вы ослепили меня! Я не собирался подглядывать за вами! Вы слышите меня?

Молчание. Только звук листьев, дрожавших в полуденном воздухе.

— Фейри! — крикнул Друн, слезы ручьем текли по щекам. — Неужели вы ослепили меня за такую маленькую обиду?

Молчание, окончательное.