Сад времени

— Ты должен извинить меня, если я осушу рюмку. Хотя обычно так рано этого не делаю.

Подойдя к паре маленьких дверец, вделанных в стену, он сказал:

— Не знаю, станет ли тебе легче или наоборот, если я скажу, что ты не одинок в своем несчастье. Здесь, в Экзозоопарке, у нас тоже есть свои разочарования. Мы не достигли ожидаемого успеха в общении с этими несчастными пришельцами.

— Я думал, что один из них резко начал извергать английские выражения…

— С извержением все в порядке: залпы беспорядочных фраз с удивительно точной имитацией различных голосов, которые они слышали. Я без труда узнал себя. Конечно, мы все это записывали. Но, к сожалению, прогресс был достигнут слишком поздно, чтобы спасти дело. Я получил приказ из Министерства внеземных дел о немедленном прекращении всех наблюдений за ВЗП.

Хотя Эйнсон был раздражен тем, что его заставили отвлечься от собственного горя, известие поразило его.

— Клянусь Вселенной! Они не могут просто прекратить исследования. В них мы коснулись наиболее важных проблем, с которыми когда-либо сталкивалось человечество. Они… я ничего не понимаю. Они не могут просто взять и прекратить все это.

Пазтор глотнул немного виски.

— К сожалению, такая позиция Министерства вполне объяснима. Меня настоящее положение дел шокирует в не меньшей степени, чем тебя, Брюс, но я вижу, что лежит под этим. Не только общество, но даже министра не так-то легко убедить, что задача установления контакта с чужой расой — или даже оценки чужого разума — не решается за пару месяцев. Брюс, я скажу прямо: тебя считают треплом, и прошел слух, правда, легкий, как дуновение ветерка, что мы виноваты в равной степени. Этот ветерок облегчил работу министра — вот и все.

— Но не может же он остановить Бодли Темпла и всех остальных.

— Я был у него вчера вечером. Он остановил все. Сегодня ВЗП перейдут в отдел экзобиологии.

— Экзобиологии! Но почему, Михаил, почему? Здесь кроется какая-то тайна!

— Доводы министра полны оптимизма, который мне лично кажется безосновательным. Через пару месяцев «Ганзас» отыщет гораздо больше этих ВЗП — фактически целую планету. И тогда будут найдены ответы на большинство основных вопросов, например, насколько разумны эти существа, после чего станут предприниматься гораздо более эффективные попытки установления контакта.

Эйнсона затрясло. Это подтвердило все его опасения о расстановке сил вокруг этой проблемы. Ничего не видя, он принял из рук Пазтора сигару и вобрал ее аромат всеми своими легкими. Постепенно сознание его прояснилось, и он сказал:

— Допустим, что все это так. Но решение министра должно же на чем-то основываться.

Директор выпил еще немного.

— Вчера я сделал для себя такой же вывод. Министр представил мне довод, который, хотим мы или нет, следует принимать.

— Что же это за довод?

— Война. Сидя здесь, мы чувствуем себя в безопасности и почти забываем об этой бесконечной отвратительной войне с Бразилией. Они захватили квадрат 503, и наши действительные потери, видимо, значительно превышают официально объявленные. Что сейчас больше всего интересует правительство в ВЗП — это их нечувствительность к боли. Власти хотят знать, циркулирует ли в артериях этих существ некая совершенная болеутоляющая субстанция, которая, безусловно, может иметь важное значение.

— Итак, следуя рассуждениям власть предержащих, мы должны разобрать эти создания по винтикам. Использовать их с максимальной пользой!

Эйнсон потер лоб. Война! Очередное безумие! Эта мысль никогда не приходила ему в голову.

— Я знал, что это случится! Я знал! Итак, они собираются вспороть живот нашим двум ВЗП. — Его голос походил на скрип двери.

— Они собираются сделать самые безопасные сечения: погрузить электроды в мозг для обнаружения реакции на боль, немножко перегрева здесь, переохлаждения там. Короче говоря, они попытаются выяснить, действительно ли ВЗП не чувствуют боли, и если это так, то обусловлено ли это генетически или присутствием неких антител. Я высказался против опытов, хотя с тем же успехом мог бы и промолчать. И растерян я не меньше тебя.

Эйнсон сжал кулаки и яростно потер ими около своего желудка.

— За всем этим стоит Латтимор. С первого взгляда я понял, что он мой враг! Тебе никогда не следовало позволять этого…

— Брюс, перестань дурить! Латтимор с этим никак не связан. Неужели ты не понимаешь, что это закон подлости: всегда, когда имеешь дело с чем-нибудь важным, случается чертовщина. Ультиматум предъявляет, как правило, тот, у кого власть, а не знания. Порой я думаю, что люди и впрямь сошли с ума.

— Они все спятили. Вообрази — не упрашивать меня на коленях полететь на «Ганзасе»! Я обнаружил этих существ, я знаю их! Я необходим «Ганзасу»! Михаил, ты должен сделать все, что в твоих силах, ради старого друга.

Пазтор мрачно покачал головой.

— Я ничего не могу сделать для тебя. Я уже объяснил, почему в настоящий момент не пользуюсь популярностью. Ты должен сам сделать все возможное, как и любой на твоем месте, только учти, что война продолжается.