Сад времени

— Конечно, Хэнк, ты счастливчик, — сказал человек по прозвищу Улей, которое он получил за не сходившую с его физиономии слащавую улыбку. — Я бы лопнул от зависти, если бы не знал, что ты сочинил половину своих баек об этой девчонке.

— Если ты сомневаешься, я силой заставлю тебя поверить мне.

— Правда входит через одно место, — сострил кто-то из мужчин.

— Ну так покажите, как она вбивается по-другому, — усмехнулся в ответ Квилтер.

Поскольку его истории были приукрашены лишь в малой степени, он позволил подвергнуть их сомнению — другое дело, если бы он врал напропалую.

— Я вам расскажу еще одну забавную штуку, — сказал он. — За день до отлета я получил письмо от одного парня, с которым мы вместе кантовались на «Мариестоупсе», классный такой парень — Валсамстоун, британец. Вернувшись на Землю, он в первую очередь напился и стал бузить. Его взяли на месте и дали срок. Судя по его словам, он тогда попсиховал. Как бы то ни было, в тюрьме он встречает голубого, и тот переделывает его на свой лад, делает своим. Отсидев, Уол отправляется в Геттовиль за своей любовью. Сейчас они как два голубочка!

От такой мысли Квилтер разразился хохотом.

Бородатый юнец по имени Самюэль Мелмус, до сих пор хранивший молчание, спокойно заметил:

— Мне это не кажется таким уж смешным. Всем нам необходима какая бы то ни было любовь, как это следует из твоих рассказов. Я бы подумал, что твой друг заслуживает жалости.

Квилтер перестал смеяться и взглянул на Мелмуса, отерев рот рукой:

— Послушай, Сэм, что ты пытаешься мне вдолбить? Я смеюсь только над забавными вещами, происходящими с людьми. И с какой стати Уолу нужна твоя чертова жалость? У него же был выбор, правда? Он мог заняться после тюряги всем чем угодно, не так ли?

Мелмус был сейчас похож на своего отца, носившего другую фамилию, — такой же упрямый, обиженный.

— Но ты же сказал, что его совратили.

— Хорошо, хорошо, его совратили. А теперь скажи-ка мне, всех нас не совращают периодически то одним, то другим? Когда мы отказываемся от своих правил, так ведь? Но если эти правила сильнее, то мы не поддаемся, верно? Так что это личное дело самого Уола.

— Но если бы с ним рядом оказался друг…

— Ни друзья, ни совращенцы, ни враги здесь ни при чем… Все так, как я сказал. Это его личное дело. И за все, что с нами случается, мы отвечаем сами.

— Ну, это уж бред, — запротестовал Улей.

— Вы все больные — вот в чем ваша проблема, — сказал Квилтер.

— Улей прав, — вставил Мелмус. — Мы все проходим эту жизнь с большим грузом проблем, чем она может вместить.

— Слушай, парниша, тебя никто не просил высказываться. Придержал бы ты при себе свое мнение, — сказал Квилтер.

— Что я и делаю.

— Я откажу себе в удовольствии заткнуть тебе глотку. У меня полно своих забот, да и потом я считаю, что у нас есть свобода слова. Я делаю то, что мне хочется, понял?

В этот момент включился громкоговоритель:

«Внимание. Рядовой Хэнк Квилтер, № 307, Хэнк Квилтер, № 307, немедленно пройдите в кабинет консультанта полета на палубе сканирования, кабинет консультанта полета на палубе сканирования. Конец связи».

Квилтер с ворчанием отправился выполнять приказ.

Консультант полета Брайан Латтимор не любил свой кабинет, располагавшийся на палубе сканирования. Призванный установить гармонию между ним и Вселенной Баззарда, кабинет был отделан в так называемом Ур-органическом стиле, с украшениями из пластика различных оттенков, покрывавшими стены, пол и потолок. Рисунок отделки представлял собой поверхности кристаллов окиси молибдена, увеличенных в 75000 раз.

Но консультант полета Брайан Латтимор очень любил свою работу. Раздался стук в дверь, и мистер Латтимор дружеским кивком головы предложил вошедшему рядовому Квилтеру занять кресло.

— Квилтер, вы знаете, зачем мы собираемся наполниться вакуумом. Мы отправляемся на поиски планеты этих пришельцев, которых называют, кажется, риномэнами. Моя задача — заранее продумать некоторые вопросы тактики нашего поведения при обнаружении этой планеты. Сейчас я просматриваю список экипажа и наткнулся на ваше имя. Ведь вы были на «Мариестоупсе», когда обнаружили первую группу риномэнов?

— Сэр, я тогда состоял в Исследовательском корпусе. Я был одним из тех, кто буквально наткнулся на них. Я убил трех или четырех, когда они пошли на меня. Видите ли…

— Это очень интересно, Квилтер, но нельзя ли немного помедленнее.

Латтимор слушал подробный рассказ Квилтера, уставившись в окружавшие его молибденовые кораллы, машинально кивая и ковыряя в носу.

— Вы уверены, что эти существа собирались напасть на вас и атаковать? — спросил он, надевая очки, чтобы лучше видеть Квилтера.

Тот поколебался, прикинул, какой может оказаться реакция Латтимора, и ответил правдиво, как только мог:

— Скажем так, сэр. Они двинулись нам навстречу, а мы их опередили.

Латтимор улыбнулся и снял очки.