Сад времени

Буш угрюмо поплелся за ней. Домик оказался светлым, чистым и странно несолидным. Уже в кухне Буш спросил:

— А почему вы не переедете к отцу, миссис Эннивэйл? Ведь так можно сэкономить на ренте и многом другом.

— Почему ты не зовешь меня Джуди?

— Потому что впервые слышу ваше имя. Отец всегда называл вас по фамилии.

— О небо, какие формальности! Но ведь мы не будем вести себя, как на официальном приеме, верно?

Она стояла, опираясь на дверной косяк, слегка улыбаясь, не сводя с него глаз.

— Я спросил, почему бы вам не переехать к отцу.

— А что, если меня привлекают мужчины помоложе?

Выражение ее глаз успокоило Буша: нет, он не ослышался. Итак, все было приемлемо и пристойно, говорил он себе. Ее постель свободна, она знает, что ему уезжать на следующей неделе. Его тело все решило само и уже доказывало разуму, что это замечательная идея.

Он поспешно отвернулся.

— Знаешь, с твоей стороны заботиться о нем очень мило, Джуди.

— Послушай, Тед…

— Ты уже все нашла и взяла? Тогда пойдем к нам, посмотрим, как мой старик.

Он первым направился к выходу, чувствуя себя круглым идиотом. Наверное, то же самое испытывала и она — судя по тому, как пыталась заполнить пустоту трескотней. Но в конце-то концов… это ведь почти кровосмешение. Все-таки есть граница, которую даже самый морально павший человек не имеет права преступить.

Видимо, Джуди Эннивэйл вообразила, что смертельно обидела Буша, потому что с того момента старалась быть с ним подчеркнуто мила. Несколько раз он пробовал искать убежища — от нее, от обстановки, от себя — в компании недолепленного глиняного Франклина в своей мастерской. И однажды, в день назначенного прибытия служебной машины, она неслышно прокралась за ним во флигель.

Буш обернулся и скорчил досадливую гримасу.

— Да не будь ты таким дикарем, Тед! Мне просто хотелось взглянуть на твои художества. В прошлом я и сама немного пробовала…

И вдруг Буш взорвался:

— Если тебе не терпится поиграть с моей глиной — пожалуйста; но перестань повсюду шляться за мной! Решила окружить меня материнской заботой?

— А разве я подавала повод, чтобы ты так со мной говорил?

Буш пожал плечами. Он чувствовал: вот сейчас из его рук ускользает единственная неповторимая возможность и уже завтра ничего нельзя будет поправить…

Голова Джеймса Буша просунулась в дверь.

— А-а, вот вы где оба угнездились!

— Я как раз восхищалась художественным талантом Теда, Джимми. Мне это страшно интересно — я ведь сама в молодости хотела стать художницей. Уверена, картины прошлого, виденные Тедом во время Странствий, очень много помогли ему.

Вероятно, какое-то подозрение все-таки шевельнулось в мозгу Буша-старшего, потому что он с раздражением буркнул:

— Дудки. Дырку от бублика он видел, а не прошлое. И ты туда же, Джуди. Да поймите же наконец, что пройденный Землей путь во Времени неизмеримо велик, и даже Странники Духа видят лишь микроскопическую его часть!

— Ох, ради всех святых, пожалуйста, давайте на этот раз обойдемся без аналогий с циферблатом! — простонал Буш.

Излюбленный пример отца уже давно набил у него оскомину.

Но отец, раз заведшись, уже не мог затормозить. Он начал объяснять со множеством скучных подробностей старую схему из книжки, специально для миссис Эннивэйл. Согласно этой схеме, Земля была сотворена в полночь. Затем следовали долгие часы беспросветного мрака; эпоха огня, разряженной атмосферы и долгих дождей — докембрийская или криптозойская эры, о которых нам мало что известно. Кембрийский период — период первых ископаемых находок — соответствовал часам десяти. Амфибии и рептилии явились на свет Божий около одиннадцати часов и без пятнадцати минут двенадцать уже исчезли. Человек появился за двенадцать секунд до полудня, а громадный отрезок времени с каменного века до наших дней не занял на этом циферблате и доли секунды.

— Эти хвастуны Странники бросаются миллионами лет, как будто толкуют о загородной поездке. А между тем все, что им дозволили увидеть, не займет и последних пятнадцати минут на циферблате времени. Человек — существо незначительное и жалкое.

— Твои аналогии никуда не годятся, — возразил Буш. — Потому хотя бы, что на твоих часах просто не осталось места для необозримого будущего, которое, может, в сотни раз превзойдет по своей протяженности прошлое.

— Но ведь о будущем-то еще ничего не известно. Что возразишь, сынок?

Возразить было нечего — во всяком случае пока.

VII. Десятый взвод

Машина доставила Буша в Центр подготовки к десяти утра. К полудню он едва узнавал сам себя: его обрили наголо, сунули, как в просторный мешок, в форму цвета хаки, искупали в дезинфекционной ванне, вкатили прививки от всех известных болезней, а под конец сняли отпечатки пальцев и угостили в столовой какой-то дрянью.

В час дня начался курс разных тренировок, который с небольшими перерывами на сон и еду продолжался целый месяц.