Сад зеркал

Браун, кажется, меня не понял, но переспрашивать не стал.

– Красавчег сейчас где?

– Так у себя сидит, в берлоге. Зеленый на улицы всех кентавров вывел, рейд у него по борьбе с легальной преступностью. Так Красавчег решил отсидеться, от греха подальше.

– Это правильно, – сказал я. – Иди, Браун, я подумаю, как горю помочь. Буду иск к Стекляшке готовить. А вы попытайтесь его по-своему приструнить, может, что и получится.

– Так это мы завсегда. Но он в последнее время, как шухер, так сразу прозрачность обретает. Хрен его поймаешь, чтобы поговорить, – раздосадованно прокряхтел Джек Браун, направляясь на выход.

* * *

Признаться честно, не нравилось мне все это. Фальшь какая-то чувствовалась на каждом шагу. Вроде и Большой Исток, да словно его кто-то наизнанку вывернул. Я решил за нервы с Красавчегом перетереть. Может, он что и скажет дельного.

Я выбрался из конторы, сел в свой драндулет, давно пора тачку сменить, а то на такой развалюхе езжу, самому стыдно, но поехал не к Красавчегу, а к Зеленому. И чего меня в руки правосудия потянуло, ума не приложу.

Неожиданно я застал его дома. Он в гражданской одежде занимался починкой вертолета. И зачем ему эта рукотворная леталка, один черт знает, он ее уже какой год все чинит, чинит, а взлететь никак не может.

– Зеленый, добрый день, минутка свободная есть?

Он выглянул из кабины пилота чумазый, но довольный, с гаечным ключом, таким и убить можно.

– О, Крейн, какими судьбами? Чего тебе надо?

– Да вот поговорить хотел.

– По делам или как?

– Скорее по делам, но личного свойства, – конкретизировал я.

– Чего? Кто-то из твоих набедокурил? Пришел задницу за ними подтирать. Так у меня сегодня выходной. Злой меня отпустил. Так что по всем вопросам к нему. А я видишь, занят немного. Имею я право хоть иногда для себя поработать, для души.

Отповедь Зеленого мне не понравилась. Что-то в ней было неестественное. Который раз за сегодняшний день ко мне приходит странное чувство, словно все вокруг насквозь фальшивое, специально для меня сыгранное, словно я в спектакль театра абсурда угодил.

Зеленый, конечно, вертолет свой разобранный любит и повозиться с ним почитает за удовольствие. Только не должен он так разумно выражаться, он должен летать в поднебесье да кренделя выкидывать. Народ с ума сводить проказами на пару со Злым. Да и к тому же, насколько я вижу, Зеленый омерзительно трезв, а это опять же неправильно. Без баночки любимой «Протоки № 3» я его даже представить не могу.

– Да я совсем не об этом, – озарила меня гениальная идея. – Давай по пиву сообразим.

– Ты, Крейн, видать, рехнулся, я же совсем не пью.

Похоже, мои подозрения полностью подтвердились. Где это видано, чтобы Зеленый трезвенником-язвенником заделался.

– Ну, извини, Зеленый, раз я не по адресу зашел.

Я развернулся и под тяжелым и насквозь фальшивым взглядом Зеленого направился к месту, где оставил машину.

* * *

До Красавчега я все же доехал. Его берлога находилась в центре города неподалеку от городской ратуши. Странное чувство, будто раньше здесь располагалось полицейское управление. Но на месте ожидаемой вывески красовалось шикарное название «У мадам Полины». На втором этаже этого притона Ник Красавчег, главный криминальный авторитет Большого Истока, оборудовал себе офис.

Меня к нему пропустили без вопросов. Но честно предупредили: «Босс сегодня хандрит. Осторожнее».

Я тут же сделал запись в блоге:

«Неоднозначность окружающего мира приводит к расстройству отдельных его индивидуумов, что в итоге расстраивает окружающий мир, делая его таким неоднозначным».

Перечитав написанное, я ничего не понял, но все же отправил запись на страницу. Предыдущее высказывание собрало полсотни оригинальных комментариев. Нормально так. Развиваемся.

Красавчега я застал в подавленном состоянии. Он сидел на рабочем столе в одних штанах с подтяжками на голую грудь и смолил сигару.

– Рад тебя видеть, Крейн. Выпить будешь? Если скажешь, что подшился, я тебя застрелю, – честно предупредил он.

Отказываться смерти подобно. Угрозе Красавчега верилось безоговорочно.

Ник соскочил со стола, не выпуская сигару из зубов. Налил в чистый стакан янтарной жидкости из графина, протянул мне и себе плеснул для атмосферы.

– С какими делами, Крейн? Что стряслось в нашем болоте? – спросил Ник.

Я отхлебнул из стакана. Порадовался хорошему виски и воскликнул:

– Подбрось да выбрось, ничего серьезного!

– Вот и я говорю, ничего серьезного. Но такое чувство, что мир вокруг подменили. Очнулся я сегодня, а ничего не узнаю, словно не я это и жизнь не моя. Что скажешь, Крейн?

Я чуть было не поперхнулся виски. Похоже, я нашел родственную душу.