Садовод

— Потому что у него нет никаких причин обливать свою покойную подопечную таким морем грязи, — ответил Сергей. — Клеветать на мертвых — по церковным канонам это еще больший грех, чем клеветать на живых, потому что у мертвых есть другой Судья. Вот Он пусть и судит. Тем более для старца Петра эта мерзавка была как дочь. Он ведь за ее действия несет ответственность перед Богом и совестью, понимаете? Так зачем же возводить на нее напраслину?

— Но ведь тебе же он рассказал о преступлениях своей «дочки», а мог бы этого и не делать, — заметил следователь. — Почему, как думаешь?

Волков про себя отметил, что Кроликов обращается к нему на «ты», хотя в прошлый раз общался более официально.

— Потому что он человек порядочный. Я ему спел красивую байку, будто у нас есть подозреваемый, которого вот-вот отдадут под суд за убийства, к которым он не причастен. Если бы отец Петр промолчал, он бы тем самым взял на себя ответственность за загубленную жизнь этого вымышленного паренька…

— Порядочный человек?! — со злостью выкрикнул Сафронов. — А когда эта больная психопатка рассказывала ему про свои дела, где была его совесть и где была его порядочность? Да он должен был после прошлогоднего убийства, самого первого, запереть Квашнину в каком-нибудь монастырском подвале и сразу же в «ноль-два» позвонить! И три человека остались бы живы! А он с ней разводил философские диспуты, что-то ей доказывал, в чем-то убеждал, пенек! Мне порой жаль, что у нас статьи за недоносительство нет, этому старцу не в монастыре место, а в колонии…

— Ладно, Саш, давай потише, — поднял руку Кроликов. — Криком не поможешь. Священники и монахи — это совершенно особый тип людей, у них свои понятия о добре и зле. У него были свои причины, чтобы не сообщать в полицию о преступлениях Беллы, и нам эти причины не понять. В любом случае привлечь его к уголовной ответственности я не могу, если только…

— Что?

— Если только он не лжет. Есть только одна причина, по которой отец Петр может оговаривать Беллу: он покрывает другого человека. Возможно, кого-то из своих подопечных. Белле-то что, она мертва. На нее легко стрелки перевести.

— Нет, Николай Григорьевич, это невозможно, — убежденно сказал Сергей. — Я ему в глаза смотрел, он не лгал. И повторюсь еще раз, для верующего человека это большой грех, клеветать на усопших…

— Ладно, я его вызову повесткой и поговорю с ним. Одних его слов, конечно, маловато будет, нужны и другие доказательства.

— По крайней мере, по эпизоду с Аленой Мхитаровой доказательная база есть. Белла Квашнина ехала с ней в одном поезде, в соседнем вагоне. Если предположить, что ее все же убил кто-то другой, то слишком уж маловероятное совпадение вырисовывается…

— Сделаем так, — решительно перебил следователь. — Сгоняете в центральную библиотеку, где Квашнина работала. Поговорите с персоналом еще раз. Постарайтесь узнать, был ли у нее на рабочем месте компьютер. Если не было, выясните, за каким компьютером она чаще всего сидела в читальном зале для посетителей. Я знаю, там есть такой зал, наподобие интернет-кафе. Если она выходила в Интернет, в памяти могут оставаться недавно посещенные сайты. Всего две недели прошло, не так уж много. Второй момент: нужно показать фотографию Квашниной всем свидетелям, которые у нас фигурировали в делах о трех убийствах. Черт знает, может, ее и вспомнят. Третье: нужно произвести самый тщательный обыск в квартире Квашниных. Санкция будет, я завтра поговорю с прокурором. В прошлый раз мы там ничего не нашли, но это и не обыск был, а осмотр. Так, по верхам прошлись. Теперь же надо все вверх дном перевернуть…

Волков хотел было сказать, что именно комната Беллы Квашниной пробудила в нем первое подозрение, настолько туманное и расплывчатое, что оно так и не вылезло за рамки подсознания. Сейчас-то он понимал, зачем маньячка держала в шкафу столько однотипной одежды и несколько пар новых кроссовок. Совершала очередное убийство — и тут же избавлялась от одежды и обуви. Да и подчеркивания на библейских страницах о чем-то свидетельствовали: заинтересовавшие Беллу эпизоды преимущественно касались Божьего гнева, изливаемого на головы нечестивцев. Такими моментами Библия просто пестрит, в любой ее главе грешников или испепеляют, или топят, или насылают на них всякую летучую гадость. А уж висевшие на стене иконы сразу вспомнилась Волкову, как только он узнал тему реферата, из-за которого дралась со своим одноклассникам будущая «сестра Варвара». Одна из иконок просто сама за себя говорила.

Но Сергей не стал рассказывать коллегам о своих былых догадках. Все равно их к делу не подошьешь. Вот если они в ходе обыска найдут нечто вещественное, тогда другой разговор будет.

Далее инициативу захватил Александр Сафронов. Выложил на стол анонимное письмо и рассказал о своих вчерашних приключениях в парке, после которых пришлось переодеваться в запасной комплект формы.

— Нож завтра же пойдет на экспертизу, — заявил следователь. — Нужно убедиться, что Квашнину зарезали именно этим предметом.

— У вас есть сомнения? — удивился Сафронов.