Сады Луны

— Всё течёт, — выдохнул Крупп, пока ноги несли его по пыльной, разбитой дороге. — Монетой завладел мальчишка, хоть сам он о том и не знает. Неужто Круппу придётся пройти по этой Обезьяньей дороге? Как удачно, что округлое тело Круппа — пример совершенной симметрии. Нужно не только родиться с подобным талантом к равновесию, его приходится оттачивать изнурительными тренировками. Но Крупп, конечно, уникален, ибо ему никогда не было нужды тренироваться — ни в чём.

Слева от него, в поле, в кругу молодых деревьев, за покрытыми почками ветвями видны были красные отблески костра. Острые глаза Круппа разглядели одинокую фигуру, которая, казалось, держала руки в пламени.

— Слишком много острых камней на этой неровной, разъезженной дороге, — пропыхтел он. — Крупп выбирает жёсткую землю, которой ещё только предстоит покрыться зеленью весны. Вот и костёр манит путника. — Он сошёл с дороги и двинулся к кругу деревьев.

Когда толстяк прошёл между тонких стволов и оказался в кругу света, голова в капюшоне повернулась, и незнакомец медленно осмотрел Круппа, при этом лицо сидящего оставалось в тени, хотя костёр горел прямо перед ним. И несмотря на то, что этот человек, растопырив длинные мосластые пальцы, действительно держал руки в пламени, они, казалось, ничуть не страдали от жара.

— Я бы хотел вкусить сего тепла, — с лёгким поклоном заявил Крупп. — Так редко оно в последнее время встречается в снах Круппа.

— Чужаки ходят в них, — сказал человек тонким голосом со странным акцентом. — Такие, как я. Значит, это ты призвал меня? Много времени минуло с тех пор, как я ходил по земле.

Крупп вскинул брови.

— Призвал? О нет, не Крупп, который и сам — лишь жертва собственных снов. Вообрази, в конце концов, Крупп даже сейчас спит под тёплым одеялом в своей скромной комнате. Но взгляни-ка на меня, незнакомец: ведь я продрог, нет, промёрз до костей!

Человек тихо рассмеялся и поманил Круппа к огню.

— Я снова ищу ощущений, — проговорил он, — но мои руки ничего не чувствуют. Принимать поклонение значит разделять боль молящихся. Боюсь, у меня больше нет последователей.

Крупп молчал. Ему не нравилось мрачное настроение этого сна. Он протянул руки к костру, но не почувствовал жара. Холодная ломота пробралась в колени. Наконец Крупп посмотрел поверх огня на человека в капюшоне.

— Крупп полагает, что ты — Старший бог. Есть у тебя имя?

— Я известен как К'рул.

Крупп одеревенел. Его догадка оказалась верной. От мысли о том, что Старший бог пробудился и вошёл в его сон, мысли Круппа дали стрекача, словно перепуганные кролики.

— Как же ты оказался здесь, К'рул? — спросил он дрожащим голосом. Вдруг сразу стало очень жарко. Крупп вытащил из рукава платок и вытер пот со лба.

К'рул подумал, прежде чем ответить, и Крупп услышал сомнение в его голосе.

— За стенами этого города, Крупп, на камень, некогда освящённый моим именем, пролилась кровь. Это… это для меня внове. Когда-то я правил умами многих смертных, и они кормили меня кровью и расколотыми костями. Задолго до того, как по капризу смертных вознеслись первые каменные башни, я бродил среди охотников. — Капюшон приподнялся, и Крупп почувствовал на себе взгляд бессмертных глаз. — Кровь пролилась снова, но этого недостаточно. Думаю, я здесь, чтобы ждать того, кого разбудят. Того, кого я знал прежде, давным-давно.

Крупп словно проглотил ложку горькой желчи.

— И что ты дашь Круппу?

Старший бог стремительно поднялся.

— Древнее пламя, которое дарует тебе тепло в час нужды, — молвил он. — Но взамен ничего не требую. Ищи т'лан имасса, который ведёт женщину. Они — Пробудители. Думаю, мне нужно готовиться к битве. Которую я проиграю.

Глаза Круппа широко раскрылись от внезапной догадки.

— Тебя используют! — ахнул он.

— Возможно. Если так, то боги-дети совершили роковую ошибку. В конце концов, — страшная усмешка прозвучала в его словах, — я проиграю битву. Но я не умру. — К'рул отвернулся от костра. Его голос донёсся до Круппа. — Играй, смертный. Всякий бог падёт от руки смертного. Только так можно положить конец бессмертию.

Крупп уловил тоску в словах Старшего бога. Он заподозрил, что в этих последних словах ему была явлена великая истина, истина, которую ему было позволено использовать.

— И Крупп её использует, — прошептал толстяк.

Старший бог вышел из круга света и двинулся на северо-восток по полю. Крупп посмотрел на огонь. Пламя жадно лизало ветки, но не порождало пепла, и хотя за всё время разговора никто не подкармливал костёр, огонь не угасал.

Крупп поёжился.

— В руках мальчика, — пробормотал он. — Этой ночью Крупп воистину одинок в этом мире. Совсем одинок.

За час до рассвета Разрушитель Круга сменился со своего поста у Деспотова барбакана. Этой ночью никто не явился на встречу под воротами. На севере, меж зазубренных пиков Тахлинских гор, плясали молнии, а он в одиночестве шагал по извилистой улице Анисовых чар в квартале Специй. Впереди и внизу мерцал Озёрный, у освещённых газовыми фонарями каменных причалов покачивались тёмные громады торговых кораблей из далёких Низин, Элингарта и Кеплеровой Злобы.