Сады луны

— Здесь я должен согласиться с Железным кулаком, адъюнктесса, — хрипло добавил Тайскренн.

— Можно обойтись и без имперского суда, — вдруг сказала колдунья, подняв глаза на Лорну. — Я предлагаю вам поединок. Вашим оружием будет меч, моим — магия.

Тук шагнул вперед; он хотел предупредить колдунью, что у адъюнктессы — отатаральский меч, которого не остановишь никакими заклинаниями. Но, похоже, Дырявый Парус и сама об этом знала.

— Остынь! — накинулся на нее Дуджек. — Если бы за всеми словами в точности следовали дела! Придумали тоже: казнь, поединок. И то и другое — полный бред. Все, что адъюнктесса здесь говорит и делает, продиктовано волей императрицы Ласэны.

Он порывисто обернулся к Лорне.

— Вы, адъюнктесса, — выразительница воли императрицы. Ee голос. Ваше собственное прошлое не имеет к этому никакого отношения.

Вслед за ним заговорил Тайскренн.

— Женщины по имени Лорна, которая в детстве пережила кошмарную ночь и которая потеряла своих близких… этой женщины не существует. Она исчезла в тот день, когда стала адъюнктессой.

Лорна широко распахнутыми глазами смотрела на Дуджека и Таискренна.

Их слова казались Туку ядрами катапульт. Пущенные меткими руками, они разносили в прах волю адъюнктессы, ее гнев; они нещадно рвали последние нити, связывавшие ее с прошлым. Живую женщину постепенно сменяло ледяное изваяние, называвшееся адъюнктессой императрицы. У вестового бешено колотилось сердце. Казнь уже совершилась. Женщина по имени Лорна поднялась из туманных глубин прошлого, дабы свершить суд и тем самым вернуть себе право на жизнь… и получила суровую отповедь. Не от Дуджека или Таискренна, а от сущности, именуемой адъюнктессой императрицы.

— Вы правы, верховный маг, — отчеканила адъюнктесса, снимая руку с меча. — Забудем об этом, колдунья. Прошу к столу и давайте начнем наш обед.

Тука насторожил и глубоко потряс тон, каким были произнесены слова приглашения. Слова звучали четко, ровно и совершенно безжизненно. Тайскренну и Дуджеку тоже стадо не себе, хотя Однорукий и попытался это скрыть.

Тук посмотрел на колдунью. Ей было бы впору вернуться домой и лечь, однако она кивнула, принимая приглашение адъюнктессы.

Вестовой взял чистый бокал, графин и подошел к колдунье.

— Меня зовут Тук-младший, — улыбаясь, представился он. — Думаю, вам не помешает выпить.

Он наполнил бокал до краев и подал Дырявому Парусу.

— Знаете, колдунья, я заметил, что вы везде таскаете с собой тяжелый сундук. Я всегда удивлялся: зачем вам такой обременительный груз? Наконец-то я увидел зачем. Скажу вам честно: вы настоящая отрада для моего единственного глаза.

Колдунья с благодарностью посмотрела на него.

— А я и не думала, что мой сундук с тряпками пользуется таким вниманием.

— Более того! — с улыбкой добавил Тук. — Во Второй армии над этим сундуком вовсю потешаются. Если случается что-то непредвиденное — засада или сражение, которого не ждали, — всегда говорят, что враги выскочили из сундука колдуньи.

— Так вот откуда пошли слова «сундук колдуньи»! — расхохотался Дуджек, слышавший их разговор. — Я их слышал ото всех, даже от своих офицеров.

В зале стало спокойнее, хотя за улыбками и шутками все же скрывалась настороженность. Тук понял, что Тайскренн и Дырявый Парус крупно недолюбливают друг друга, если не сказать больше. Всякий раз, когда взгляд Лорны был обращен в сторону, колдунья с искренним сочувствием глядела на адъюнктессу. Восхищение и уважение Тука к колдунье стали еще сильнее. На ее месте он бы, пожалуй, и смотреть на Лорну не решился бы, а если бы смотрел, то со страхом. Понаблюдав еще, Тук понял: между Дырявым Парусом и Тайскренном существовала не личная вражда, а расхождение во мнениях, приправленное обоюдной подозрительностью.

И снова Тук поразился, насколько само присутствие Дуджека уравновешивало обстановку в зале. Отец всегда с большой похвалой говорил об Одноруком. По словам отца, Дуджек никогда не позволял себе грубости или высокомерия, общаясь с бедными и слабыми. Он не скрывал своих недостатков, и люди видели, что перед ними человек, а не безгрешное божество. У тех, кто был наделен силой и властью, он умел отсекать чрезмерные амбиции, действуя с искусством лекаря, который иссекает пораженную плоть, чтобы на ее месте выросла другая — здоровая и крепкая.

Тук удивлялся, как легко и непринужденно Дуджек держится не только с приглашенными, но и со слугами, явившимися с первой переменой блюд. Должно быть, командующий не изменился с тех давних времен, когда Тук-старший называл его своим другом. А ведь у Дуджека отнюдь не беззаботная жизнь. И врагов у него хватает.

Некоторое время за столом было тихо, затем адъюнктесса взяла бразды правления в свои руки. Дуджек ни словом, ни жестом не выказал неудовольствия. Наверное, он считал, что Лорна поняла нелепость собственного выплеска и теперь о досадном происшествии можно забыть.

Все тем же металлическим, бесцветным голосом Лорна обратилась к колдунье: