Сады Рэддхема

Хрипло вскрикиваю, выдёргивая ладони столь резко, что заваливаюсь всем телом назад, кое-как успевая выставить одну из рук. Распахиваю веки и смотрю на ручей. Меня что-то коснулось. Ласково, нежно. Что-то, что откликнулось на мой зов; что-то, что не желало меня напугать.

Я прикусываю щеку изнутри и вновь усаживаюсь у воды. Существо возвращается. Оно осторожно – ещё более аккуратно оглаживает кисть, касается кончиков пальцев.

Это не должно меня удивлять, ведь в воде водится разная живность – рыбы или лягушки. Вот только сейчас я никого не вижу. Существо невидимое. На ощупь оно приятное и мягкое, чем-то напоминающее желе, но более плотное.

– Привет, – шепчу я, наклоняясь к реке. – Как твои дела?

Невидимый зверёк перетекает с внешней части ладони на внутреннюю, полностью её заполняя: от кончиков пальцев до основания кисти. Оно здоровается. Это должно напугать, но я неосознанно тянусь к нему в ответ. Прикосновения кажутся до боли знакомыми – я их помню.

Когда существо отпускает меня, лениво шевелю рукой, чувствуя, как сгусток шныряет между пальцев – играет. Быстро стягиваю камзол, закатываю рукава рубашки практически до плеч. А потом снова опускаю кисть в надежде поймать это существо. Оно ускользает прямо перед тем, как смыкаются пальцы.

Тихо смеюсь, снова и снова подаваясь вперёд. Играю, как маленькая девочка! Как маленькая девочка… маленькая девочка. Вдруг замираю, ощущая, как существо полностью охватывает мою ладонь.

Маленькая девочка…

Перед глазами встаёт слишком чёткая картинка. Это не обычное видение, а что-то реальное, ведь, в отличие от коротких снов и вспышек, я точно знаю: это было на самом деле.

Я вижу ребёнка. Крошечную девочку лет семи, с пшеничными волосами и едва покрытой загаром кожей. На её щеках темнеет россыпь веснушек. Девочка сидит на коленях на расписных плитках, которыми выложена площадка у чаши с водой. Её красивое, наверное, дорогое платьице полностью намокло. Она смеётся, рывками окуная руки по самые плечи, и что-то яростно пытается схватить. Каждая неудача вызывает у неё новый приступ смеха.

Шокирует не столько картинка, сколько осознание: эта девочка – я. И это такое странное чувство! Моргаю, вытаскивая ладонь из ручья, сажусь на холодную землю. Это место… я знаю его! Эти маленькие озёра, расписанные плитки и мраморные колонны. Я будто чувствую аромат, витающий в воздухе: свежесть воды и сладость цветов. Там всегда пахнет сиренью, потому что… потому что я люблю сирень.

– Эй! – Голос кажется далёким. – Ты в порядке, Сел? Я пошутил, когда сказал поздороваться с ручьём. Если у тебя не вышло, это не значит, что нужно убиваться. – Опускаю взгляд на мокрые ладони, не оборачиваясь.

– Морской Дворец… – само собой срывается с губ.

Элиот падает на одно из поваленных брёвен, втыкая кинжал в ствол, и кладёт две тушки кроликов к ногам.

– Что, прости? – переспрашивает он.

– Будто вышедший из бушующего океана, словно сотканный из морской пены, стоит на Севере Дворец белый, – шепчу я. – Его башни сверкают перламутром жемчужин, а стены переливаются блеском чешуи. Стоит он там, защищённый от бури морей.

Элиот резко подскакивает на ноги. Он открывает рот, но так и не может произнести ни слова.

– Я вспомнила не всё, если ты хочешь спросить об этом. – Медленно поднимаюсь на ноги, стряхивая со штанов грязь, засохшие листья и прилипшие ветки. – Просто какой-то определённый отрывок. Я вспомнила место. Это был Морской Дворец… мой дом?

– И как это произошло?

– Не знаю. – Обнимаю себя руками. – Я просто последовала твоему совету и начала разговаривать с водой. Что-то коснулось меня, и потом… потом я вспомнила сцену из детства, когда так же разговаривала с водой и играла с ней в парке Морского Дворца. Я не сразу поняла, где я.

Парень хлопает глазами, обдумывая мои слова, а затем коротко кивает.

– Я и подумать не мог, что воспоминания могут вернуться так… неожиданно. При Агате такого не случалось? – На мой отрицательный кивок, он едва заметно улыбается. – Буду считать себя немного особенным.

Не могу не улыбнуться в ответ. Прикусываю нижнюю губу – при взгляде карих глаз, от которых так и веет теплом, внутри зарождается приятный, но неправильный трепет. Сердце сладко сжимается от его улыбки и смеха.

– Может, в этом и дело? – спрашиваю я, переплетая пальцы за спиной. – Может, дело в твоей ауре? – Ловя вопрос в его глазах, хитро сощуриваюсь. – Знаешь, такая аура обычно бывает у идеальных мальчиков, принцев на белых конях. Прямо зубы сводит.

Элиот цокает, а затем хватает охапку сухих листьев и со смехом кидает эти листочки в меня. Я смеюсь – ни один из листиков так и не долетает до намеченной цели.