Сафари на гиен

Кабинет был обставлен роскошно. Огромный письменный стол, Сергей подозревал, что красного дерева, горделиво стоял у окна. На окне висели занавески плотного вишневого шелка с кистями, под цвет халата, как ехидно отметил Сергей. Были еще в кабинете неизбежный кожаный диван, два таких же кресла, горка с фарфоровыми фигурками и в углу книжный шкаф, который выглядел в этом кабинете как-то не к месту. Над диваном висела картина, может, и старинная, черт ее знает, Сергей не очень в этом разбирался.

– Это кабинет Марианны Валериановны? – полюбопытствовал Сергей.

– Не… не совсем. Она, вообще-то, все деловые вопросы предпочитала решать в офисе, а кабинет отдала мне.

– А вы, простите, кем работаете?

– Я? – Семен Николаевич пригладил волосы каким-то суетливым движением. – Я, собственно, работаю сейчас дома, пишу книгу…

– А на какую тему, позвольте спросить? – не отставал Сергей.

– Я… по основной своей работе, – забормотал Барсуков, – я ведь раньше работал преподавателем в Механическом институте… ну вот…

Он замолчал растерянно. Вообще Сергей заметил, что главное чувство, которое испытывает Барсуков, – это растерянность. То есть, конечно, расстроен человек смертью жены – это вполне естественно, но, кроме этого, он еще и растерян. Сергей вспомнил полковника Коноплева, которому тоже, вероятно, сразу не понравился этот тип, и он отговаривал троюродную сестру от брака с ним. Теперь он вполне понимал Коноплева. Значит, Мадам взяла себе в мужья этого слизняка, кормила его, одевала, кабинет даже отделала, в общем, работала как вол, чтобы любимый муж не знал ни в чем отказа.

– Фарфор вы собираете? – резко спросил Сергей.

– Ну да… а при чем здесь это? – опомнился Барсуков. – Какое отношение имеет фарфор к смерти моей жены? Вы, собственно, зачем пришли?

– А пришел я, Семен Николаевич, с вами побеседовать, – начал Сергей.

– Со мной уже следователь беседовала, – огрызнулся Барсуков. – Такая женщина, такая у нее хватка, такой напор, что я даже чуть ей было не признался во всех грехах, хотя, ей-богу, не только не имею к убийству жены никакого отношения, но и понятия не имею, кто это сделал.

– Вот-вот. Скажите мне, не была ли Марианна Валериановна в последнее время чем-то подавлена, не жаловалась ли на неприятности на службе, не угрожали ли ей конкуренты…

– Она никогда не обсуждала со мной служебные дела! – поспешно закричал Барсуков.

– А вы не интересовались, – не удержался Сергей.

– Не было у нее никаких врагов, а если и были, то я не знаю. А в последний день мы вообще не разговаривали, потому что я лежал с высокой температурой. Как говорится, нет худа без добра, – криво усмехнулся Барсуков, – если бы Марианна не пригласила медсестру, то меня бы подозревали в убийстве собственной жены. Но поймите же вы, что убивать Марианну у меня не было никаких причин!

– Верю, – согласился Сергей.

Он действительно верил, что Барсуков не убивал свою Мадам. Какой нормальный человек будет убивать курицу, несущую золотые яйца? Нет, поправил себя Сергей, все-таки нормальный человек, мужчина, не очутится в такой ситуации – полностью на иждивении у жены. Это же совсем себя не уважать надо! Он бы так не смог, удовлетворенно подумал Сергей. Вот откуда растерянность во взоре Барсукова – он не представляет, как будет жить дальше. То есть наверняка от Мадам остались какие-то деньги, квартира, конечно, и вся эта дребедень, фарфоровые куколки… но дальше-то что делать? Теперь надо самому заботиться о собственном комфорте, а Барсуков к этому не привык. Женится небось, как только приличия позволят. Хотя кто за такого козла пойдет, деньгами разве что приманит. Интересно, что же твердокаменная Мадам Джакузи в нем отыскала такого особенного… Да, кстати, по рассказам Коноплевых, и первая жена Барсукова очень за него цеплялась.

– Вы давно были женаты на потерпевшей? – официально спросил Сергей.

– Два года.

– А до этого… состояли в браке?

– Какое это имеет значение? – опять завелся Барсуков.

– Может, и никакого, – согласился Сергей и тут же задал новый вопрос:

– А детей у вас не было в первом браке?

– Нет, не было, сначала Анна занималась научной работой, диссертацию писала, одну, вторую хотела… а потом как-то привыкли… да и поздновато уже было.

Сергей уловил скрытое недовольство в тоне Барсукова, когда он говорил о диссертации жены. Еще бы, сам-то он, опять-таки по рассказам Коноплевых, даже кандидатской диссертации не написал, работая в вузе, так и просидел простым преподавателем.

– Жена работала с вами? – спросил Сергей, нарочно, чтобы подразнить Барсукова.

Супруги вполне могли работать вместе – так часто бывает. И вот, жена, стало быть, занималась научной работой, а он оказался на это не способен. Затаил небось обиду на первую жену и отомстил ей – бросил в пятьдесят лет, когда и жизнь свою заново устраивать уже поздно, и детей нет, чтобы поддержать мать на старости лет.

Возможно, все было не так, Сергей совершенно не знал первой жены Барсукова, да и его самого видел сегодня впервые, но Семен Николаевич Барсуков вызывал почему-то у людей такие чувства, что хотелось думать о нем только плохое.