Сага о Кае Эрлингссоне

— О себе я уже рассказывал, — мягким, медовым голосом отозвался Хвит, — потому расскажу о богах. Захотелось как-то Нарлу-мореходу поплавать на синих просторах, взошел он на свой золотой корабль, оттолкнулся шестом от берега и проплыл три дня и три ночи, не останавливаясь. Только после этого корабль начал замедляться, тогда бог оттолкнулся шестом еще раз от острова, и проплыл еще три ночи. Тогда еще не было людей на земле, а потому не было гребцов на его морском коне. На седьмой день пути углядел Нарл фонтан воды до неба, схватил серебряные весла и стал грести, да так, что вода позади корабля вздымалась бурунами. Хотел он поймать Лота — великого кита. Несколько дней и ночей без устали гнал Нарл свою добычу и лишь потом сумел его загарпунить. Содрогнулся от неистовой боли великий кит, всколыхнулась огромная волна, она обошла весь свет и выплеснулась за край земли, а у Нарла выпали да поломались все весла. Целую седьмицу сражался Нарл с Лотом, седьмицу таскал за собой Лот золотой корабль и лишь в самом сердце бездонного океана испустил дух.

Хвит отхлебнул пряного пива и продолжил:

— Долго разделывал Нарл великого кита Лота, а когда разлил китовый жир по бочкам, засолил мясо да сложил кости в сундуки, вспомнил, что больше нет серебряных весел на его корабле. Задумался мореход, не знал он, как вернуться в свои владения. Даже его длинный шест не мог достать до дна океана.

На этих словах раздались тихие смешки, я лишь расслышал шепот: «Знать, не настолько уж длинный шест у Нарла».

— Смотрел мореход на бесконечную гладь океана и не мог ничего придумать, пока не увидел альбатроса, что парил в небесах на раскинутых в стороны крыльях, и ни одно перо не шевелилось у него. Тут вспомнил Нарл про крыло змея Тоурга, которое дал ему Фомрир, вынул его из сундука. Ветер едва не вырвал крыло у Нарла из рук. Тогда встал мореход в середине корабля, вогнал свои ноги по колено в палубу, поднял руки — и помчался по океану быстрее птицы. Хорошо ловило крыло змея ветер. Всего за три дня и три ночи домчался Нарл до берега. Срубил он столетний ясень, поставил его в середине золотого корабля, закрепил на нем крыло Тоурга, но первый же порыв ветра сломал дерево, как тонкую щепку. Срубил тогда он пятисотлетний ясень, снова привязал к нему змеиное крыло, но и его сломал ветер. Не могло выдержать дерево, которые и двое мужчин с трудом обхватили бы, воздушного напора, настолько большое было то крыло. Тогда обошел Нарл сто гор и тысячу лесов, нашел тысячелетний ясень, ствол его был настолько огромен, что десять человек потребовалось бы, чтобы обхватить его, и настолько длинен, что задевал верхушкой облака. Не стал рубит его Нарл, а попросил Фольси-землепашца, покровителя всех трав и деревьев, помочь ему.

Прикоснулся Фольси к грубой коре, рассказал ясеню про море, про ветер, про корабль, что летает по синим волнам, и согласился ясень стать частью Нарлова корабля, захотел сам увидеть морские просторы. Врос тысячелетний ясень корнями в золотые доски, слился с ними воедино, подхватил крыло змея Тоурга, расправил его, и отправился Нарл-корабел в новое плавание. Теперь быстрее его корабля не было ничего на всем свете.

Замолчал Снежный Хвит, молчали и остальные воины. Я никак не мог представить, какого же размера был корабль Нарла, раз там мачтой стал тысячелетний ясень, который лишь десять человек могут охватить. И какого размера был змей Тоург, раз его крыло как раз пришлось впору на такую мачту. Я слышал, когда Нарл выходит в море, он весь ветер ловит в свой парус, потому иногда случается полное безветрие — штиль. А какой же силой должен обладать Фомрир, раз он смог победить такого огромного змея?

— Хорошо бы завтра ветер сменился, — негромко заметил кто-то. — У нас хоть парус не из змеиной шкуры, а из обычной шерсти, но и он неплохо справляется.

Альрик рассмеялся, поблагодарил Хвита за хорошо рассказанную, хоть и всем известную историю и сказал, что завтра встаем с рассветом. После этого все быстро разошлись, лишь двое остались стоять на страже. Меня в стражу не включили, раз уж я не входил в хирд Альрика.

Утро. Твердые лепешки с закаменевшим сыром. Снова надоевшие весла. Когда солнце поднялось на две ладони от горизонта, Альрик посмотрел на смурные лица команды и сказал уйти подальше в море.

— Может, там ветер сменится?

Корабль Торе с носовой фигурой в виде козлиной морды последовал за нами. Через какое-то время мы смогли поставить парус. Рыбак во избежание несчастных случаев сел подальше от бортов, прислонился спиной к мачте и задремал. Внезапно из воды выскочили несколько рыбин и запрыгнули прямо на палубу, а парочка из них с размаху врезались в Рыбака, перепугав того спросонок. Халле вскочил, взмахнул топориком и замер, не понимая, откуда идет угроза. Ребята дружно рассмеялись.

— Эй, Рыбак, никак твоя мать изменила мужу с Миринном!

— Да, никто, кроме сына бога-рыболова, не смог бы выловить рыбу во сне.

Халле потер лицо и ответил:

— Моя мамаша говорит, что я лицом пошел в отца. Разве приличный бог согласится ходить с такой рожей?