Сага о Кае Лютом

А если бы я был рядом, изменилось бы что-то? Ведь Вепрь погиб на моих руках. Наверное, изменилось бы. Я бы почуял, что тварь слишком сильна, и послал бы еще одну десятку на подмогу. Ульверы слышат друг друга, но намного хуже, чем я их. По крайней мере, раньше, когда стая была мала, я бы наверняка сумел увидеть силу твари через хирдманов. Сейчас же стая слишком велика… Да это уже и не стая, а десятки стай, сбившихся вместе, и голос вожака почти не слышен. Херлид идет не за мной, а за Рагнвальдом. Я же лишь горшок с кипящим маслом!

Поделиться бы даром с тем же Дометием! Уж этот фагр смог бы сберечь ульверов. Я так ни разу и не одолел его в затрикион или хнефатафл, такой он умный! Я даже отыскал огонь Дометия и долго смотрел на него. Почему Скирир одарил меня, а не Дометия? Хотя понятно почему. Ведь годрландцы вряд ли пошли бы к Северным островам, чтоб защитить их от Бездны. Скирир выбрал не хитроумного фагра, а глупого норда.

Огонь Дометия вдруг начал разгораться всё сильнее и сильнее, его искры взметнулись так высоко, что затмили костры остальных ульверов. Мои хирдманы как будто отдалились, размылись за огнем Дометия, и я слышал их словно через стену. Нет, не через стену. Через Дометия.

Вроде бы я передал ему часть своей силы. Значит, теперь он будет слышать ульверов точно так же, как я прежде, ему достанутся и дурные сны, и боль от смертей, и возможность передавать свою волю.

Значит, теперь я и впрямь могу разбить херлид на стаи и стать вожаком над вожаками. Как Набианор и его жрецы?

Едва я осознал, что случилось, как сразу же отправился к Рагнвальду, велел его разбудить и пересказал всё как есть. Ему хватило нескольких слов, чтоб ухватить главное.

— Кай! Это именно то, что нужно. Видать, Скирир приглядывает за тобой! — обрадовался конунг. — Я подумаю и завтра скажу, кого сделать вожаками.

А утром оказалось, что всё не так просто, как представлялось Рагнвальду. Я и впрямь мог сделать вожаком любого, но вот выбирать, кто попадет под руку того вожака, было мне не под силу. Это походило на проявление моего дара, когда я был еще хускарлом: хирдманы входили в стаю лишь тогда, когда я переставал относиться к ним, как к чужакам. Так что замысел конунга расставить во главе отдельных хирдов своих дружинников провалился. Ну не мог тот же Стиг принять, к примеру, дружину ярла Аке, как свою собственную. Зато теперь я был уверен, что Дометий и впрямь заботится о каждом ульвере.

Рагнвальд злился, пытался расставить людей и так и эдак, но в конце концов сдался. И во главе хирдов встали их хёвдинги, а во главе дружин — либо ярлы, либо те воины, что собирали их и учили.

Заодно я проверил новые стороны своего дара. Если выкинуть вожака, то его стая сразу попадала под меня, не вылетала вместе с ним. Вожак не мог принять в стаю и не мог никого убрать оттуда. Он всего лишь брал на себя часть моей ноши, но не больше того. Напрямую подо мной, помимо вожаков, остались лишь Фродр и Херлиф.

Когда мы дошли до моего хирда, Дометий вышел нам навстречу. Мне не пришлось ничего пояснять, он сам всё понял: от появления большого числа воинов в хирде до новых умений. И ульверы уже приготовились выступать.

Было в этом что-то несправедливое. Из других хирдов и дружин брали не всех, даже не всякий хельт входил в херлид, и лишь ульверы с дельфинами отправятся к острову Гейра все до единого.

Потом мы забрали людей Флиппи, я взял в стаю тех его воинов, что прежде были хускарлами. Далеко не каждый из них выжил и сумел стать хельтом, но теперь и в хирде Дельфина не осталось никого ниже десятой руны.

Напоследок мы прихватили вингсвейтаров Стюрбьёрна, что стояли вместе с самыми сильными конунговыми дружинниками. Теперь херлид был собран полностью. Скорее всего, число воинов перевалило за пять сотен.

Мы пошли прямиком к землям Гейра.

И почти сразу повалили твари, будто прорвали крепкую ограду. Хотя вингсвейтары и были той самой оградой, не зря же их руны поднялись так сильно!

Каждый день мы останавливались по нескольку раз, чтобы сразиться с новой тварью. И каждая была страшнее предыдущей. Рагнвальд велел отдавать руны тем, кто стоял на пороге сторхельта, причем даже не для того, чтоб сделать сильнее херлид, а чтобы потом нам не пришлось биться с измененными, которые не смогли вовремя съесть твариное сердце.

Как благодарность моему дару хотя бы одну тварь за день отдавали ульверам. Пусть сейчас мы уже не могли называться сильнейшим хирдом Северных островов, но и не сильно отставали.

Гейр вел херлид не к ближайшему берегу, а немного вокруг, чтобы выйти не к фьорду с водопадом и отвесными скалами, а к бухте с пологим берегом. Но мы не увидели еще и края его острова, как херлид уже изрядно замедлился.

Сражения шли почти непрерывно. Твари будто утратили страх перед нашими рунами и числом. Рагнвальд и Стиг едва успевали менять стаи, отводя одни внутрь херлида для передышки и выводя на край другие. Ульверов держали в середине, и я узнавал обо всем больше из отголосков боев через дар, чем видел своими глазами. Как и обещал конунг, меня оберегал весь херлид.