Сага о Кае Лютом

— Может, хочешь сперва помыться в баньке, а потом за стол?

Я невольно покосился на нее. Уж не собирается ли она пойти со мной? А то я будто к жене вернулся.

— Хорошо бы!

Она хлопнула в ладоши, в комнату влетела еще одна девка.

— Дорогого гостя проводить в баню, помыть, попарить, подать чистую одёжу!

Причем сказала она это всё на нордском.

Баня тут была хороша! Две девки меня терли, намывали и хлестали вениками, пока третья наливала воду, поддавала пар да подносила холодное пиво. А когда я потянулся к одной из них, она не завизжала, а сама подалась ко мне, скидывая длинную рубаху.

Так что из бани я вышел уже размякшим, чуть осоловевшим и довольным жизнью. Разве что в животе немного урчало с голоду, но те же девки отвели меня прямиком к столу. И чего там только не было! И рыбная похлебка, и пироги с разной начинкой, и каши с мясом, и запеченная птица, и лепешки… Фагрское вино, нордская медовуха, живичские настойки на ягодах и травах.

И княгиня в домашнем платье. Сама наливает, сама накладывает, сама подает. Даже вон прядь волос выбилась из-под убора.

Когда же я отвалился от стола, тяжело пыхтя, Мирава впервые заговорила о деле:

— Сыт ли, гость дорогой? Доволен ли?

— И сыт, и пьян, и доволен, — кивнул я, рыгнув. — Только уступать всё равно не стану.

— Уступать? О чем ты говоришь? — искренне удивилась она.

— Четыре марки золотом. И конякские лошади.

Княгиня звонко рассмеялась и махнула рукой:

— Что ты, Кай Эрлингссон? Ты выполнил всё оговоренное честь по чести, и я отдам всё по чести. Насчет коней можно и после поговорить. Я торговаться не приучена, для того другие люди есть. Поди, и ты не сам для хирда снедь покупаешь?

Я с облегчением выдохнул, потому как сейчас не хотелось спорить да коней обсуждать.

— Мой муж говаривал, что у вас на пирах принято рассказывать о своих подвигах. Думается мне, что за твоими плечами немало славных деяний! И побывал ты в разных землях, многое повидал. Будь так добр, коли не в тягость, поведай что-нибудь! А то я всего и видела один Смоленец да деревни окрестные!

И глаза у Миравы такие искрящиеся, любопытные. А чего ж и не рассказать? Особенно когда слушают так внимательно, ловят каждое слово, ахают да руками всплескивают. Княгиня как девчонка хохотала над забавными случаями, вытирала слезы, когда я говорил о гибели ульверов, возмущенно вскрикивала из-за предательства Росомахи.

Когда я закончил рассказывать, на дворе уж стемнело, девки зажгли свечи на столе и по углам комнаты.

— Вот она какая — жизнь хирдманов, — протянула Мирава. — Вольная! Хочешь — идешь в жаркий Годрланд, хочешь — с тварями сражаешься, хочешь — домой ворочаешься и детей рожаешь. И ответ ни перед кем держать не надобно. А коли тяжко где, так уходишь в другое место. Сам себе князь!

— На Северных островах таких хёвдингов, как я, называют морскими ярлами. Пусть земли и деревень у меня нет, зато есть корабли и воинов не меньше, чем у обычного ярла, — похвалился я.

— Жаль, все не могут быть морскими ярлами, — грустно улыбнулась княгиня. — Кому-то надо и землю пахать, и скот пасти, и мечи ковать. А кому-то надо пахарей и ремесленников защищать.

— Это верно. Я своих тоже в обиду не даю. И за отца, мать, жену и Сторбаш всегда готов постоять.

— А если ты далеко? Как им тогда быть? Сам говоришь, год тебя в родных краях не было. Вдруг твари до них добрались?

— Быть того не может. Там же есть воины, конунг Рагнвальд на страже. А еще, — вспомнил я, — отец может нанять другой хирд.

— Иногда даже золото не помогает. Ведь не всегда отыщется такой храбрец, что согласится помочь с бедой даже за щедрую плату.

— Ну так хирды ж для того и есть, чтоб отдавать мечи за честную монету.

А она будто и не слышит:

— Видишь, подошла беда к моему порогу, а бежать некуда. И нельзя! Ведь за мной и деревни, и города, и люди. Всех не увезти, не спрятать. Это конякам хорошо — всё, что у них есть, умещается в седельных сумках. Потому они и носятся где хотят, нападают когда вздумается, всех убивают, жгут, уводят в полон. И нет никого, кто бы помог, защитил… — княгиня всхлипнула.

— Так ведь князь, муж твой…

— Далече он. И не ведаю, вернется ли живым.

— И эти… вингсвейтары. Ты же говорила, что должны приехать!

— Верно. Вингсвейтары. Да и дружинники еще есть, есть собранные по деревням воины, а вот вести их некому. Мы, живичи, люди мирные, к боевому ремеслу не очень приучены. Мечом махать умеем, а вот думать, как биться, куда войско вести… Были воеводы, да всех князь забрал. Вот нашелся бы опытный хёвдинг, что не раз водил свой хирд и на тварей, и на людей, сильный духом, умелый! Я бы такого золотом осыпала, отдала всех своих воинов, лишь бы защитил он мои земли! Остановил бы клятых коняков!

Я покивал, мол, да, неплохо бы такого найти, а потом сообразил, что к чему:

— Так ты что же, снова меня нанимаешь?

Княгиня встала из-за стола, прошлась по комнате, шелестя длинным подолом, заправила волосы под убор.

— Можно и нанять, коли тебе так будет угодно. А можно иначе…

Подошла поближе, коснулась пальцами моего плеча и продолжила: