Сага о призраках: Живым здесь не место…

Угрём выскользнув из железных лап закона и поклявшись расквитаться с наводчиком, Гуебос вновь бежал. Но теперь, чтобы достичь города, где бы он не находился в розыске, следовало покинуть страну. Самое время вести себя тише воды и ниже травы. Ан нет. Не на таковского напали! Минуя деревушку Крылья-Ноги-И-Хвосты, Гуебос свернул шею петуху, посмевшему клюнуть его ногу. А как бы поступил сам Гуебос, если бы некто ворвался на его территорию и стал бы жрать его толком ещё не родившихся детей? За петуха заступились крестьяне. Оглушённого дубиной преступника десятские отвезли в Путаницы и сдали страже. Стража Глазутого не узнала и, пока суд да дело, бросила в каталажку.

Очнувшийся Гуебос понял, что влип он по самый швах, стоит ему заново увидеться с кем-то вроде следователя, прокурора или судьи. Недолго думая, он строчит записку знакомому убийце (есть профессиональные убийцы, получающие за своё занятие только деньги, а есть любители, получающие за своё занятие только удовольствие), запечатал в конверт и попросил стражника отправить письмо по адресу, сказав, что это послание адвокату. Он ведь имеет право на защиту от вызывающе несправедливых обвинений? “Помоги мне, – сказал Гуебос, – ведь и ты можешь оказаться на моём месте”. Слова именитого бандита не совсем понятны, но стражник согласился.

Однако чёрная полоса накрыла Глазутого тучей, окатила чёрным ливнем и дала продышаться. Ну конечно, он подписал конверт выдуманным именем, а знакомый убийца, естественно, отказался оплачивать почтовые расходы за неизвестного отправителя. И убийцам ничто человеческое не чуждо. Письмо вернулось на почтамт. И там это письмо как на грех увидел Трум Ба, некогда обучавший Гуебоса грамоте. Он тотчас опознал почерк своего бывшего ученика. И конечно, незамедлительно донёс на него комиссарской четвёрке Путаницы. Ужасное невезение, ужасное.

Судья приговорил Гуебоса Глазутого к двум с половиной тысячам лет тюремного заключения. И подсчитал, что Гуебос должен отсидеть как минимум тысячу лет, прежде чем получить право на возможное досрочное освобождение. А если принять во внимание побег из тюрьмы… В общем, чтоб недолго мучился и теперь уж точно наверняка, судья приговорил Гуебоса к смертной казни.

Но за неделю до повешения полулегендарного сына легендарного Рыжего Карлика путанинский палач по фамилии Врач запутался в пьяной драке в рыболовецких сетях и сломал себе руку. Вешать левой рукой ему было как-то несподручно. “Дык ведь не украшение вешать, а человека, – молвил Врач, – всё надо делать как полагается.” И Гуебоса отправили в Радруг. Там и вздёрнули.

Почти сразу после этого знаменательного события Радруг подвергся нападению таинственных и неуязвимых магов-рыцарей.

Изящной комплекции, с большой лохматой головой с выпуклым шрамированым лбом, треугольным лицом в оспинах, сохранившихся после смерти, недобрым взглядом из-под насупленных бровей; умный, но слишком злой и наглый мерзавец – таковы история, характер и внешность Гуебоса Глазутого, сына Рыжего Карлика.

Но присутствующие в “Синем роге” ведали о нём только его внешность, даже свидетели его публичной казни. Проку вглядываться в лицо смертнику? Это очень, знаете ли, непрактично.

– Ага, и магцари нам приснились? – ухмыльнулся Бурданос, мелкий лавочник мелкого роста, он же мелкий сплетник, мелко интриговавший с мелкими дамочками мелкого пошиба.

– Ну да, жизнь – это сон, – сказал кто-то совершенно серьёзным голосом.

– Тогда смерть самый лучший будильник! – воскликнул Ерёма.

Современный Ерёме простейший будильник представлял собой комбинацию из чашки с водой, нескольких крючков, каната, нитки и свечки. Чем больше хотел поспать человек, тем толще был канат и дальше от него пламя свечи. Отсюда пошли выражения “наматывать часы”, “сжигать время” и “бодрящий напиток”. Свежезаваренный ароматный горячий кофе действительно бодрит, особенно если вылить его на голову.

Хейзозер и Ерёма знали Бурданоса, как и трактирщика Чичаса, но только о том, что он трактирщик, а о том, что он глава преступного мира Радруга, не знали. Не знал этого и Глазутый.

– Интересно, интересно, – продолжил мелкий Бурданос своё мелкое умозаключение, – если тараканы приходят во сне к скорой смерти, к чему приходят магцари?

– К тараканам! – мгновенно выдал Ерёма.

Многие призраки расхохотались, но губы Гуебоса не дрогнули и краешком. Он проделывал штуки повеселее.

– Это называется круговорот тараканов во сне. Таракановорот. Только боги никому не снятся, – завершил Ерёма.

– Всем собравшимся привет и доброго здравия!

С этими словами в “Синий рог” вошёл Кикосец Ветрокрылый собственной персоной с неизменным (теперь уже навсегда) дульцимером.

– А не сыграть ли вашу любимую “Кородент без штанов”?

– Уймись, певун, и без тебя блевотно, – проворчал Глазутый. – Нужны кому твои песенки без вина и пива.

– Да и распевать “Кородента без штанов” в таверне без стен опасно для здоровья, – встрял Бурданос.

– Если нет стен, значит, нет и ушей, – сказал кто-то совершенно серьёзным голосом.