Сага о Тёмных Воинах

– Да. И боюсь, для Тёмных Воинов наступают непростые времена. Перемены грядут и очень серьезные. Небывалые, я бы даже так сказал, – добавил тихо Флэк.

– Не будем унывать! Чему быть, того не миновать? Верно? – Ториус взял в руки большой крест и повертел его в руках. – Давайте просто выполнять свой долг, делать свою работу – красиво, аккуратно, как и всегда. И забудем про то, что было.

– Легко говорить… – Вик поджал губы и снова посмотрел на свои руки. – Если бы я сказал Оливеру, кто эти люди, к которым мы пришли…

– Что бы изменилось тогда? Оливер разделил бы с тобой вину? Или его рука дрогнула бы? – Флэк знал горячий нрав Всадника и ни минуты не сомневался в его решительности.

– Возможно, отец и мать остались бы живы. Да я не знаю, Флэк! Не знаю, что могло бы измениться! Я просто не понимаю, почему? За что? Не могу поверить в то, что отец систематически нарушал закон, да ещё и таким глупым образом. Это не может быть правдой! Особенно теперь, когда кровь доступна вполне легально. Флэк, это всё сфабриковано! Наверняка! Как и с твоим отцом тоже, Ториус прав! – Вик совершенно безумным взглядом посмотрел на Флэка.

– Успокойся, Вик. На самом деле не так уж и важно, правда то, что они делали или нет. Факт в том, что их всё равно бы убрали, потому что они связаны с нами. А новая политика правящей верхушки заключается в том, чтобы сделать из Воинов героев без прошлого, без связей, чистых и великолепных. Они не хотят, чтобы мы выглядели обычными людьми, потому что мы – совсем другие. Мы больше не будем обезличены, занавес поднимается.

– Нет… – лицо Ворона стало совсем белым, и Флэк без труда прочел в его глазах тревогу и даже страх за Даяну и ребенка. В ответ Странник едва заметно качнул головой, указывая на Ториуса. Не стоит при нём обсуждать настолько личные вопросы.

Все задумались, тишина словно обрела вес и ложилась на плечи Воинов. Они не боялись своей судьбы, но у каждого были причины для тревоги. Вик, только обретя надежду на личное счастье, думал о том, получится ли теперь скрывать отношения с Даяной и сможет ли он надеяться на безопасность своего ребенка. Флэк, привыкший жить в тени, категорически не желал раскрывать свою личность перед жителями всего Лимана, боялся огласки, взглядов людей. Ему была неприятна сама мысль о том, что на улицах его начнут узнавать. Наверняка специфическая внешность, глаза, привлекут слишком много внимания. Он будет открыт перед людьми, вывернут наизнанку, ему придется учиться скрывать свои мысли и чувства. Но больше всего он боялся увидеть ненависть в глазах людей, неприязнь, граничащую с брезгливостью, какие видел в тот день, когда жители поселка пришли убивать его сестру.

Проще всего было Монаху, он родился на улице, там и рос. Беспризорник, не знавший своих родителей, – были они у него когда-нибудь или нет, Ториус не помнил. Выживал только благодаря своим умениям – он прекрасно чувствовал, когда сказать нужные слова или сделать что-нибудь полезное, например, подхватить сумки или отогнать прохожего, мешающего пройти богатому господину. Иногда ему за это перепадали мелкие монеты, иногда – еда. Его жалели местные священники и разрешали в дождливую погоду ночевать в церкви у порога. Так Ториус и провел почти всё детство, пока его не пожалел престарелый монах, работающий в главной церкви. Ториус жил с ним, работал по дому и изучал священные писания до тех пор, пока на него не пал выбор Правителя. Тогда, как и всех остальных будущих Воинов, его забрали обучаться. Он никогда не мечтал о славе или подвигах, не умел сражаться, но смиренно принял свою участь и занимался прилежно, постигая азы всех наук, которым его учили. Труднее всего для Монаха было принять новую силу, которой его щедро одарили при вступлении в должность. Ему казалось, что это – против воли Божьей, против природы человека. Искусственное привитие силы, через мучения и боль. Он был уверен, если Бог не дал человеку особенных способностей, то и не стоит к ним стремиться, тем более использовать в карательных целях. Поэтому Монах крайне редко прибегал к использованию своей силы, а всё больше молился, следил за порядком в церквях и храмах и свято верил в лучшее будущее.

Посидев ещё немного в молчании, Воины разошлись по своим комнатам. Каждому было чем заняться. В доме воцарилась мрачная, гнетущая атмосфера. Бывали над городами в Лимане такие бури, когда не только шли кислотные дожди, но и давление менялось. Тогда воздух становился колючим, густым и кислым. Люди лежали в своих постелях и старались не шевелиться, чтобы как можно реже дышать, они делали крошечные вдохи и выдохи, будто умирая. И сейчас, дом Воинов наполнился таким же ощущением страха, молчаливым присутствием смерти поблизости. Каждый из них знал, что обязан участвовать в кровавом спектакле с неизвестной концовкой, но был готов к этому.

Шаг четвертый. Слава.