Сага о великом гитаристе

Сергея приглашали постоянно — по дружбе ли, из особой почтительности, а то и спасти ситуацию. Из тщеславия — тоже приглашали: для украшения стола… А столов было немало, с недурным угощением и обильным возлиянием. Приглашающих более чем достаточно, а вот Орехов — один… Как-то, послушав его, один футбольный фанат сказал мне:

— Знаешь, твой Орехов на гитаре — вроде Пеле в футболе…

…Иногда выступал с сольными номерами, но чаще с опорой на вторую гитару, которая четко фиксировала гармоническую основу исполняемой пьесы. Предпочитал фон гитары шестиструнной. Понять его можно — упругая сила шестиструнной создавала уверенную гармоничную пульсацию. Но могла она и надругаться — когда аккомпанемент перекрывал изящную филигрань ореховских пассажей. Вот как он объяснял присутствие второй гитары: «…Я считаю, на одной гитаре играть в наше время уже скучновато. В век ритма играть без ритма…

Вот я играю «Чардаш» Монти. Ну как тут обойдешься без второй гитары, без аккомпанемента? Не сыграешь. У нас вот привыкли — идет линия баса и тема. Ну а где же ритм? А со второй гитарой — пусть даже простые три аккорда — уже какой-то ритм появляется, и произведение звучит по-другому. Я лично сторонник такой, ансамблевой игры. Во всяком случае — дуэтной. Диапазон возможностей гитаристов сильно расширяется».

Из аккомпаниаторов он отличал Вячеслава Сушкова, гитариста-семиструнника. В 1982 году их выступление на телевидении стало шоком для гитарной публики. Лавина кристально чистых, захватывающих звуков, взрывная сила пылающих цыганской страстью и русской удалью… Та исполнительская свобода, которую и представить было трудно, глядя на выжатых и вымученных гитаристов, с трудом перебирающих струны, к которым будто безнадежно прилипали парализованные пальцы.

Сам Сергей то событие на телевидении изложил так: «Мне тогда говорили, после этой передачи: «Если бы ты занялся делом, то бы и народного артиста получил!» А вышло-то все как: сижу я, играю — уже после передачи подходит ко мне Пчелкина, режиссер этой программы и говорит: «Мне очень нравится, как ты играешь! У меня осталось немного пленки — давай запишем! И я с ходу, без сучка и задоринки, все записал».

Очень точно сказал об Орехове той поры известный публицист Вадим Кожинов: «Утонченная художественная культура нераздельно сливается в музыке Сергея Орехова с жизненной вольностью, поистине виртуозная техника — с открытым душевным порывом».

У Сергея были колоритные аккомпаниаторы. Тот же Сушков с гипнотическим взглядом королевской кобры. Гитарист-философ, не любивший философских «систематиков». Одно время Сергею аккомпанировал Генрих Сечкин, человек предприимчивый и энергичный, ныне, возможно, из него мог бы выйти крупный бизнесмен.

Но самым колоритным аккомпаниатором у Сергея был несомненно Александр Деев, который трагически погиб с какой-то фатальной поспешностью. Авантюрность и проказливость, будто движущая сила, устремляла его к деяньям и поступкам неожиданным и причудливым. Не ручаюсь за достоверность рассказанного, однако, зная характер Деева, можно поверить, что так и было. А история такова. Будучи где-то на гастролях, причем, путешествуя на теплоходе, он на одной из пристаней ухитрился завести в каюту корову. Когда уже был поднят трап, матросов смутил коровий рев. Они вызвали капитана, тот, зайдя в каюту, увидел сначала торчащие рога, а затем и всю буренку. Когда отыскали Деева, тот объяснил все просто: мол, что вы волнуетесь — продадим на следующей пристани и останемся с наваром. Корову, конечно, выдворили, к огорчению Деева.

Он даже на гастроли брал с собой заготовки для грифов и в гостиницах доводил их до кондиции, щедро усыпая стружкой гостиничные номера, чем вызывал недовольство администрации. Обладая одаренностью и чутьем, он подделывал гитары под старину, особенно под Шерцера. И делал это, видимо, превосходно, если покупались на его подделки такие гитаристы, как Ларичев и Дубовицкий.

«А я даже доволен, — признался мне Владимир Дубовицкий, — Гитара хорошая, думаю, что подлинный Шерцер звучит не лучше. А впрочем, надул он не только меня, надул он скрипача Климова, и пуще того, известного скрипичного мастера Ярового. Сделал скрипку под старину, а точнее, под итальянца Гваданини. Нашел и старое дерево, и даже пыль забил в поры и щели дерева. И ни Климов, ни Яровой не смогли разоблачить подделку…»