Сага об Эм, или постпубертатный анаморфоз (СИ)

Свой первый рассвет в месте, который стал ее очередным прибежищем, Эм встретила почти сразу, как смогла подняться с лежанки. Если бы не паршивое самочувствие, она бы первым делом отыскала того лысого ссохшегося типа, который беспрестанно булькал и пытался запихнуть ей в рот каких-то светящихся насекомых, но настроения заниматься подобной ерундой не было. Хотелось лишь вернуться домой. Поэтому она доковыляла до проема в стене, прошла сквозь пелену и вышла на свежий воздух.

Девушка настолько привыкла к травмам головы и измененным состояниям сознания, что почти не придала случившемуся накануне значения. Ну, летала она над мертвой землей, и что? Кто знает, может, ей это привиделось?! По сути своей, при долгих размышлениях, Эм была готова также предположить, что ей привиделся и Геральт, и Йорвет, и Фэад, и вообще вся ее жизнь. Правда, при таком раскладе неясно было, что же она есть такое, но ведь никто и не требовал от нее объяснений, а сама она, будучи не в состоянии со стороны оценить реальность или нереальность происходящих с ней событий, тем более не могла эти объяснения предоставить.

Снаружи было относительно светло. Неприятная на ощупь земля комьями липла к босым ногам, тело было легким, но и это ее не смущало. Эм подняла глаза к небу, увидела большую звезду с серебристым свечением, клонящуюся к горизонту, оглядела созвездия, совершенно ей незнакомые, и застонала. «Чертовщина какая-то», — подумала она с отчаянием, дошла, держась за бок, до ближайшего валуна, села на него и тут же встала: камень оказался теплым и мягким.

— Да что же это? .. Что я наделала? — прошептала она в ужасе, потянулась за плечо, но меча не оказалось. Еще одно потрясение. Эм вгляделась, удостоверилась, что камень не проявляет признаков жизни, и паника немного отступила. Если она оказалась в землях, совсем далеких от Геральта, могли ли звезды измениться до неузнаваемости? Девушку никогда не занимал религиозный вопрос, но все происходящее с ней окончательно выбило ее из колеи. Она встала на колени, прижала подбородок к груди и отчаянно зашептала: — Пожалуйста, прошу, если есть там… Что-нибудь… Пусть я вернусь домой… Я больше никогда, никогда не стану ни во что вмешиваться, не стану брать на себя слишком многое…

В голове у Эми сами собой рождались исключения из ее клятвы: только если никто никого не будет несправедливо обижать, если детям не будет грозить опасность, если речь не будет идти о ее друзьях или любимом человеке. Прервав мысленно список, она поднялась с колен и некрасиво выругалась: видимо, ничто и никогда не сможет привить ей хоть немного ума. Внутреннее представление о правильности моментально подсказало, что оно и к лучшему, и диссонанс привел ее в еще более мрачное настроение. Именно в этот момент она заметила боковым зрением чахлого лысого человечка. В руках у него был сосуд с мерцающими гусеницами, и Эм, безо всяких возражений со стороны того самого внутреннего представления, решила скормить ему разом всех насекомых, если он не предоставит ей внятного объяснения и в срочном порядке не отправит ее домой.

Человечек тихо забулькал, помахал руками и протянул ей металлический треугольник на веревке. Эм сощурилась. Тогда он попытался показать ей, что треугольник нужно надеть на шею, побулькал еще немного и показал пальцем на рот.

— Чего тебе надо? Можешь нормально говорить? — Он протянул ей треугольник в третий раз, вместе с сосудом. — Я это жрать не стану. Даже не надейся.

Человечек громко вздохнул, напустил на себя несчастный вид и сел на мягкий валун. Болтая ногами, он положил в рот одну из гусениц, пожирнее, и, похоже, пытался придумать, как надеть на странную особу амулет.

Эм тяжело присела рядом. Бок рвало и тянуло, но это было ничто в сравнении с кошмарной действительностью. Почему с ней все это происходит? Она подумала еще раз, приняла от незнакомца украшение, положила его на ладонь, чтобы рассмотреть, и услышала его вопрос:

— Ты меня понимаешь?

Его речь звучала странно, рвано, как звучала она сама в детстве, когда стучала себя ладонью по груди. Но это был вполне себе воспринимаемый Всеобщий.

— Как ты это сделал?

— О, отлично. Я тебя понимаю тоже. Надень-ка на шею, чтобы не потерять.

— Как мне попасть домой? — выпалила Эми, заметно оживившись. Если эффект того и гляди пропадет, она должна узнать, в какую сторону направиться.

— Я себе все не так представлял, — пожаловался человечек и опять вздохнул.

— Отдай мне меч, скажи, как вернуться обратно, и больше никогда меня не увидишь, обещаю. У меня особо ценного нет ничего, но я могу… Что же я могу… Может, тварь какая завелась поблизости?

Эм с надеждой и воодушевлением посмотрела в большие глаза человечка. Его тонкие брови стали похожи на очертания домика, а нижняя губа задрожала.

— Столько декад ожидания, — тихо запричитал он, — столько сил и тренировки, я погубил свой буерог, самый плодоносный во всех четырех королевствах, а получил в итоге тебя. Почему?

— Это да, — произнесла Эми осторожно, сбитая с толку. — А как мне попасть обратно?