Сага об Ингваре Путешественнике. Текст, перевод, комментарий

Все перечисленные группы сюжетов, включенных в древнескандинавские произведения, имеют подтверждения в других источниках и, следовательно, отражают реальные исторические факты. Иной вопрос – насколько достоверны описания, приведенные в них, и насколько существенным было «вмешательство» авторов текстов при оформлении сюжетов. На этот вопрос вряд ли когда-либо будет дан убедительный ответ. Нужно отметить, что в этих текстах Ярослав описан с глубоким уважением, которое подобает проявлять по отношению к правителю сильного государства, находящемуся в тесных политических и родственных контактах со Скандинавией, и эта тема – главная, стоящая в центре внимания авторов. Остальные же связи русского дома остаются вне поля зрения, в частности брак его дочери Анны никак не прокомментирован в скандинавских текстах. Можно сказать, что выделенные группы упоминаний являлись нормативным набором сюжетов для авторов, описывавших историю того или иного норвежского конунга.

Материал совсем иного рода представлен в «Пряди об Эймунде» (10). Здесь рассказывается о пребывании на Руси одного из отрядов скандинавов, пришедшего наниматься к конунгу Ярицлейву на службу и проведшего у него долгое время. Отряд попадает к Ярицлейву в тот момент, когда обострилась междоусобная борьба между тремя братьями, каждый из которых получил свой надел после смерти Вальдамара, их отца. Детализированные описания, большое сходство сюжета саги с изложением событий этого же времени в русских летописях неоднократно привлекали к этому тексту внимание исследователей, которые пытались провести исторические параллели и доказать достоверность изображения в «Пряди об Эймунде» событий, происходивших на Руси после смерти Владимира Святославича. Проведенное недавно исследование текста и его сопоставление со схожим эпизодом из «Саги о Харальде Суровом Правителе» по «Кругу Земному» Снорри Стурлусона показали, что эта прядь является «произведением, в котором воспоминания о реальных фактах, содержавшиеся в рассказах участников событий, воплощаются в повествовании с помощью традиционных сюжетов и мотивов», характерных для памятников древнескандинавской литературы, «и трансформируются рассказчиком» в целях героизации главного героя Эймунда. «При этом сохраняется свойственная сагам стилистическая строгость, создающая внешнее впечатление объективности рассказа» (Древняя Русь 1999. С. 522). Ярицлейв здесь противопоставлен главному герою – трусость против отваги, нерешительность в делах против настойчивости, жадность. Образ конунга здесь негативен и лишен того ореола значимости, который мы видели в текстах, рассмотренных ранее.

В «Пряди об Эймунде» четко прослеживаются следы устной традиции (в частности, при описании военных хитростей, которые вполне сопоставимы с аналогичными материалами, включенными в другие тексты, например в «Сагу о Харальде Суровом Правителе», «Сагу об Ингваре»), которые уже отмечены исследователями не только на материале скандинавских текстов, но и в других, в том числе древнерусских, памятниках.

Информация о Ярицлейве/Ярославе, содержащаяся в скандинавских письменных памятниках, в особенности королевских сагах, неоднократно подвергалась анализу. См.: Cross 1929; Рыдзевская 1940; Birnbaum 1981; Джаксон 1994а. С. 157; и др.

²³Она была ему отдана, и уехала она с ним на восток. – Сведения о браке между шведской принцессой, дочерью конунга Олава Шведского Ингигерд, и русским князем Ярославом Владимировичем (Ярославом Мудрым) не встречаются в древнерусских памятниках, но хорошо известны по скандинавским письменным источникам. Т. Н. Джаксон (Джаксон 1994а. С. 156–161; см. также: Древняя Русь 1999. С. 508–513) отметила, что они содержатся в «Истории о древних норвежских королях» монаха Теодорика (Theodricus. Cap. 16), в «Обзоре саг о норвежских конунгах» (Ágrip, K. 25), в «Легендарной саге об Олаве Святом» (Óláfs saga hins helga. K. 45, 46), в «Гнилой коже» (Morkinskinna. S. 169), в «Красивой коже» (Fagrskinna. K. 30), в «Отдельной саге об Олаве Святом» (по рукописям: SKB2 4to. K. 77; AM 61 fol. K. 88; Flat. II. S. 198–199), в «Круге Земном» (Hkr. K. 93), в исландских анналах (Islandske annaler. S. 106, 316, 468), а также у Адама Бременского (Adam. Lib. II. Cap. 39). Большая часть мотивов, составляющих этот рассказ, изложена стереотипно, и их авторство, как отметил Ф. Браун, неизвестно (Braun 1924. S. 182 ff.). Можно полагать, что рассказ передавался в устной традиции, а впоследствии был зафиксирован письменно. Изложение событий Снорри Стурлусоном, как показала М. Аренд, специально исследовавшая этот вопрос (Arend 1973), более пространно, чем в других источниках. Х. Эллис Дэвидсон заметила в этой связи, что в этих кратких рассказах о взаимоотношениях русских князей и скандинавских конунгов проявляется тенденция к подмене исторически достоверных сообщений вымышленными, что типично для исландских сказителей при введении в сюжет определенных героев (Ellis Davidson 1976. P. 166).