Сага об Ингваре Путешественнике. Текст, перевод, комментарий

Итак, элементы структуры восточного и скандинавского вариантов сюжета идентичны. Мотивы а, б и е при совпадении по сути проявляют контекстуальную детерминированность, будучи оформлены согласно точкам зрения противоположных сторон. Мотивы в, г и д, также идентичные по существу, различаются в деталях. Значительное количество совпадающих элементов в памятниках, относящихся к разным национальным традициям, достаточно убедительно свидетельствует, что в них разработан один и тот же сюжет. Различия в трактовке отдельных элементов обусловлены особенностями его трансформации в каждой национальной традиции.

Прежде всего принципиально различен характер рассмотренных произведений. Группа восточных памятников может быть охарактеризована как исторические сочинения, сообщения которых о событиях 944/45 г. были зафиксированы вскоре после них и основаны на показаниях очевидцев, рассказах современников либо иных (устных или письменных) источниках, которым в высшей степени был присущ традиционализм содержания.

Древнеисландская «Сага об Ингваре» принадлежит к нарративным памятникам иного типа. Ее содержание, что характерно для Исландии того времени, представляет собой сплав литературного материала с устной традицией. Указания на то, что рассказы об Ингваре бытовали в устной форме, имеются в самом произведении: в саге приводятся имена информантов Одда Сноррасона, на основе рассказов которых им, вероятно, был создан не дошедший до нас латиноязычный текст произведения[284]. Анализируемый сюжет был сохранен именно в устной традиции, о чем свидетельствует тот факт, что ни в древнескандинавской литературе, ни в западноевропейских источниках (в частности тех, которые получили широкое распространение в средневековой Европе и благодаря своей популярности на континенте стали известны и в Исландии) сюжет о гибели отряда при сходных обстоятельствах неизвестен.

Возникает вопрос о той среде, для которой этот рассказ был актуален и поэтому сохранялся в ней около двух с половиной веков – с середины X до конца XII в., от момента гибели русов в Берда’а до времени, когда рассказ об этом мог быть впервые зафиксирован в древнеисландской письменности. Сам сюжет в данном случае подсказывает, что он в первую очередь должен был бытовать в дружинной среде. Восточная традиция свидетельствует, что противниками мусульман, а следовательно, и носителями традиции были русы, в которых, вероятно, следует видеть дружину русского князя, включавшую отряды, сформированные как из его собственных воинов, так и из наемников-скандинавов. Развитие сюжета в Скандинавии указывает на особую роль собственно скандинавского элемента в его разработке.

Ясно, что можно говорить о существовании нескольких, по меньшей мере двух этапов в трансформации сюжета. На первом этапе, хронологически приближенном к самому событию, устные рассказы формировались вокруг беспрецедентного факта гибели значительной части войска не на поле брани, а от болезни. Как любой рассказ, они должны были определить имя героя, которое становится стержнем для образования сказания. Традиционно этим героем должен стать лидер – предводитель войска. Вопрос о предводителе погибшего в Берда’а войска русов уже был поставлен в литературе, и, хотя его имя не зафиксировано в восточной традиции, было высказано предположение, что им мог быть киевский князь Игорь[285].

О том, что на первом этапе развития сюжета сказание формировалось именно вокруг имени Игоря, указывает соединение его впоследствии с другим циклом рассказов, возникших в Скандинавии и связанных с представителем местной знати Средней Швеции хёвдингом Ингваром Эймундарсоном, возглавившим поход в Восточную Европу в конце 30-х гг. XI в. В «Саге об Ингваре» приводится точная дата – 1041 г., когда скончался Ингвар Эймундарсон и закончился поход скандинавов[286]. Эту дату (или близкую к ней) трудно поставить под сомнение, поскольку прямым подтверждением ей служит воздвижение в Швеции на ограниченной территории вблизи озера Меларен (где формировался отряд Ингвара) более двадцати рунических камней в память о людях, погибших вместе с ним, именно в середине XI в.; только с этого времени в Швеции и далее на севере могли распространяться устные рассказы о предводителе этой экспедиции. Это начальный момент возникновения в Скандинавии устной традиции об Ингваре, которая развивалась в течение приблизительно полутора веков до момента ее фиксации в *vitayngvari, и второй этап в истории сюжета о гибели русов в Берда’а. Одноименность героев – русского «Игорь» (< др. – исл. Yngvarr) и скандинавского «Ингвар» – должна была стать основой для соединения двух различных устных традиций воедино на скандинавской почве.