Саймон Фейтер. Каменные глаза

– Проклятие! Из-за него я позабыл, кто я есть, и хотя я по-прежнему сохранил знания о мире и о магии, в важных вещах я уже ничего не смыслю.

Дрейк застонал и принялся массировать виски.

– Но это ужасно! – воскликнула Тесса. – Мне так жаль, Реллик.

– Значит, это моё настоящее имя? Так он иногда меня называл. Иногда он называл меня Вертун из-за моей хромоты. Я не уверен, каким его словам можно верить.

– Это ваше настоящее имя, – сказал я, вспоминая о том, как поворачивал кнопку В8 («Враг») и слышал голос Рона. Пару раз я даже слышал, как он сказал «Вертун». – Вы самый известный маг на свете!

– В этом я сомневаюсь.

– Это правда, – вставил Дрейк. – Вы практически спасли мир, хотя на самом деле этого не случилось.

Реллик хмыкнул.

– По крайней мере, это правда.

– Я ваш наследник, – сказал я. – Я пришёл закончить начатое вами.

Реллик долго смотрел на меня.

– В это я верю.

– Но вы должны мне помочь! Вы должны рассказать мне, с чем вы столкнулись и что вам не удалось сделать, чтобы я не совершил такой же ошибки. Вы могли бы попробовать ещё раз и на этот раз всё сделать правильно. Если вы не умерли, значит, вам ещё не нужен наследник. Ваша работа не окончена, и вы должны её выполнить!

Реллик покачал головой.

– Ты не слушал меня, Саймон. Так ведь тебя зовут? Я всегда слышал твоё имя во сне… Маг, которым я был, мёртв. Остался лишь человек, и это не так уж и плохо. Однако моё время истекло. Теперь твоя очередь.

Он положил руки мне на плечи.

– Я всегда видел тебя во сне. Ты приходил спасти меня. Твоё имя сверкало звёздным светом на ночном небе моего помутившегося ума. Саймон Фейтер. Теперь тебе больше не нужен наставник. – Он указал на наши одинаковые следы. – Он сделал эти башмаки для меня, когда я попал в плен, потому что они похожи на мои старые, и он хотел, чтобы я выглядел так же, как и прежде. Теперь настоящие башмаки у тебя. И вся ноша тоже ложится на твои плечи.

Реллик кивнул, как будто это всё решало, прыгнул в бассейн и побрёл в другой конец комнаты.

– Идёмте! – позвал он. – Давайте убираться отсюда, пока не вернулся мой брат. – Он указал на дверь в конце зала, за мраморным выступом, где мы стояли, и мы инстинктивно отошли подальше и спустились в бассейн.

– Как часто он к вам приходит? – спросила Тесса.

– Каждые несколько дней. Приходит позлорадствовать. «Я поймал очередного ребёнка», – говорит он. «Я убил одного из твоих старых друзей». Как будто после того, что он со мной сделал, я их помню. «Я поработил ещё одного ребёнка, я проник в Скеллигард, туда, где они меня совсем не ждут. Я проник в Круг Восьми». И так далее, и так далее. Нет никого скучнее лжеца или хвастуна.

– Погодите, так он в Скеллигарде? – воскликнул я.

– Он проник в Круг Восьми? – На лице Тессы появился ужас.

– Так он говорил. Хотя все эти имена не задержались у меня в памяти. Полагаю, всё это вещи или места, которые были мне дороги в прошлом, потому что он пытается уязвить меня, рассказывая о них. Как будто этого бассейна было недостаточно, чтобы утопить все надежды…

– О чём вы говорите? – непонимающе спросил я, глядя на бассейн. Мои мысли беспокойно кружились, пытаясь переварить эту новую информацию. Неужели это правда? Неужели Рон уже в Скеллигарде? Мог ли он действительно проникнуть в Круг Восьми? Что это значило? Он ведь не мог притворяться одним из рыцарей?

– Это убойный цех, – мрачно произнёс Реллик, останавливаясь и указывая на красную жидкость вокруг. – Так он его называет. Это омерзительное изобретение самых тёмных уголков его жестокого разума. Уверен, вы заметили, как эта жидкость похожа на кровь. Это не кровь, но она очень её напоминает. – Реллик замолчал, а потом заговорил быстро и тихо, как будто слова были такими тяжёлыми, что он не мог долго удерживать их в себе. – Всякий раз, когда из-за него умирает человек, его кровь стекает сюда, в этот огромный бассейн.

– Но здесь, наверное, целые галлоны жидкости, – заметил я.

– Да, – мрачно согласился Реллик. – Тысячи. В человеческом теле почти пять литров крови. Из-за него погибло много людей. Он создал этот символ, чтобы истязать меня. Напоминать мне о том, что я проиграл, а он силён. Что он продолжает причинять людям вред, а я ничего не могу поделать.

– Вы помните достаточно, чтобы грустить, – спросил я, – но не можете помочь мне?

– Я помню, что был хорошим человеком. Или пытался им быть. Я знаю, что мне не нравится то, что делает мой брат, и когда-то я противостоял ему и почти победил. Подробностей я не помню, да они и не важны. Наши души – творения нашего прошлого, как здание является творением архитектора. Если архитектор умирает, здание остаётся стоять. Так и моя душа остаётся сильной, невзирая на разрушение лесов.

Я покачал головой.

– Теперь, после нашей встречи, я уверен, что я не тот, кому надо быть вашим наследником.

Реллик засмеялся.

– Я стар, Саймон. Очень стар. Сколько тебе лет? Пять? Шесть?

– Тринадцать, – немного обиженно ответил я.

– Э-э… – Реллик небрежно махнул рукой. – Я даже не могу считать до такой маленькой цифры. Дай себе время. Невозможно стать тем, кем хочешь стать, всего за час.