САХАР и ПАТОКА

...1080 дней и ночей прожиты с Ней без суеты и личных притязаний на что-либо из чувств и ощущений — оба были полны под завязку тем, что, имея, мы раздарили друг другу, и я впервые ощутил себя самодостаточным. Моя прежняя жизнь, бабника и козла в чужом огороде, остановилась на Ней как на «зебре» с плачущим котёнком посредине. Она стала моим миром, о чём как будто для меня написал,  как раз накануне моего рождения, поэт Наум Коржавин : «Ты мир не можешь заменить. но ведь и он тебя – не может». Ощущения моего мировосприятия были знакомыми — я это, как и что было с Ней,  уже переживал, точно, да себя я никому не позволял любить  так, как они могли, только причина была во мне самом. Оказалось, что самому любить слаще, чем быть любимым, а любить — это, своего рода,  профессорское чувство, со ступенями научных знаний и достижений. Опять же, «Профессором» оказалась Она, но и мои практики отношений с женщинами часто и надолго запирали двери аудитории, для отдыха ...после шумных в эмоциях трудов профессора со студентом, а от дополнительных «занятий» прикладными науками — нет-нет, продолжим!

 Вместе с тем в этой новой для себя жизни я видел всё и всех, а уж девушек и женщин — как без этого?! Да и зеркало привлекательности женщины, её очарования — глаза мужчины, и я, да, дарил, и не по привычке, каждой красоту придуманного и не придуманного отражения её, для неё же — единственная и не неповторимая.   Хотя, бывало,  и не на что было смотреть, но  видеть женщину  её глазами — это искусство от практик: не замечая даже убогость. И та же улыбка, на  прокуренных (пусть!)  зубах или щербатая даже, или  неуклюжая в искренности, поддёрнувшая лишь смешно усы кверху  или оттенившая ещё ярче рыжую бороду, ничего не стоит для мужчины, если он до этого зрелого статуса дорос, да она, любая —  положительно оценочная для той, кому подарено не скоропортящееся  внимание за просто так: за красивые глазки! Ведь его собственная   красота не только в  женщине, что идёт с ним рядом под руку, она ещё — в молчаливой благодарности случайных глаз напротив, а потом —  во взгляде их вслед. Со стороны.  Издали.

При этом, на протяжение этих трёх лет,  я не всматривался в лица, красивы они или только привлекательны, не ждал ответных эмоций, —  вспоминалось, глядя туда, где бродила переливами в сиреневых шторах ЕЁ тень, и не успокаивалась, ожидая, как и я сам, что вот-вот Она позвонит по телефону, или вот-вот постучит запечалившейся в ожидании радостью. Продолжая тонуть в стареньком кресле, давно ставшим для меня мягким и удобным от непритязательности что-либо изменить в моей холостяцкой «однушке» под самым небом, что-либо в ней добавить ...аж на девятом этаже, я курил, пускал дым кольцами, убивая время, но волнующими очень близкими по времени воспоминаниями.

Чуть ли не каждый день, проведённый вместе, Она удивляла меня своим трогательным заботливым вниманием: то подарит запонки к рубашке, что Ей  нравилась на мне, то повяжет мне галстук, от цвета которого я зажигался восторгом и благодарностью, то шалуньей брызнет вдруг, со стороны, туалетной водой, а запах, запах какой!.. Моё обожание  Её поступков при этом и стыдилось, и робело, и морщинило мне лоб застенчивостью во взгляде, точно я не заслужил воплощённого в приятный сюрприз щедрого внимания, или ещё не заслужил. Не случайно поэтому хотелось быть благодарным надёжным и преданным Ей побыстрее — она была первой и единственной, кого я привёл к себе в дом и моей женщиной, и матерью  детей ...не от меня. Оказалось, как я понял к сорока годам — нет чужих детей, если ты любишь их мать не только за теплоту и ласку в постели. Потому и нет чужих для мужчин женщин в принципе — или твоя, или не твоя. Оттого, встретив Любовь, будь готов стать отцом раньше, чем станешь мужем.

Я не стал ни тем, ни другим — Сашке было четыре, Виталику восемь, а Она и не звала к себе в дом. Позвал их, троих,  к себе я,  ...и тогда Она пригласила меня   чтобы познакомился и с ними.