Сахара и Сахель

Это тем ценнее, чем больше мы узнаем из текста о реальном положении в Алжире середины прошлого века. Сравнение, например, города Блиды с утратившей былое очарование красавицей говорит о ностальгии автора по не затронутому европейским влиянием «настоящему» Востоку. Вместе с тем он далеко не всегда воспринимает действительность сквозь пелену романтизма: «Плодородная почва, обильные воды, распределяемые лучше, чем до сих пор, используются французскими предпринимателями. Нам принесет богатство то, в чем арабы находили лишь развлечение». Фромантен совершенно упускает из виду, что до французского вторжения арабы не только «развлекались», ибо известно, что сельское хозяйство Алжира с XVII в. было хорошо налажено и, в частности, не только могло прокормить страну, но и снабжало хлебом Францию. Но автор, несомненно, прав, говоря о лучшем использовании французскими колонистами почв и водных ресурсов Алжира, в том числе ранее неиспользуемых, а также — об обогащении новых владельцев отобранных у арабов земель.

Один из наиболее заметных недостатков Фромантена — необъективная оценка деятельности национального героя Алжира эмира Абд аль-Кадира. Не останавливаясь специально на этой весьма примечательной фигуре, автор то и дело о нем упоминает, причем, как правило, не сочувствуя ему и во многом повторяя расхожие клише официальной французской историографии того времени. Но эта историография всячески искажала и принижала значение Абд аль-Кадира для алжирской истории. Причина этого в том, что французские войска, вторгшиеся в Алжир, очень долгое время не могли сломить сопротивление племен внутренних областей, особенно начиная с 1832 г., когда эти племена на западе и в центре Алжира возглавил 24-летний талантливый политик, поэт и военачальник Абд аль-Кадир, сын Махиддина, вождя племени хашим и мукаддама (руководителя) военно-религиозного братства Кадырийя.

Избранный эмиром, Абд аль-Кадир нанес колонизаторам ряд поражений и заставил их признать созданное им государство. Очевидно, именно поэтому он заслужил у французов репутацию «первого полководца современной Африки». Так характеризует его и Фромантен. Тем не менее жажда покорения Алжира, его экономического и военного подчинения толкала французских колонистов к возобновлению войны. Поэтому они систематически нарушали ими же заключенные с эмиром договоры («договор Демишеля» 1834 г., Тафнский договор 1837 г.) и провоцировали военные действия. Однако были и мирные передышки. Абд аль-Кадир пользовался ими для реформы администрации, судопроизводства и взимания налогов, для строительства новых крепостей, налаживания торговли и монетного дела, реорганизации и перевооружения армии[90].

Наиболее трудной для Абд аль-Кадира были борьба с мятежными феодалами, в том числе со знаменитым марабутом Мухаммедом ат-Тиджани, которого Фромантен называет в соответствии с нормами алжирского диалектного произношения Теджини. Этот, по словам Фромантена, «великий религиозный деятель» возглавлял могущественное военно-дервишское братство Тиджанийя, под чьим духовным влиянием находились многие племена на западе Алжирской Сахары. Имея в своем распоряжении многочисленное воинство и множество неприступных крепостей, марабут не считался с властями в Алжире еще до прихода французов. К тому же влияние братства Тиджанийя уже тогда вышло за пределы Алжира, распространившись на многие племена Марокко, Сенегала и Судана (т. е. нынешних Мавритании и Мали).

Фромантен в основном верно рассказывает о событиях, связанных с осадой эмиром главного оплота Мухаммеда ат-Тиджани. Эта осада, однако, длилась не девять, а семь месяцев — с июня 1838 по январь 1839 г. Что же касается интерпретации этих событий, то здесь в авторском тексте чувствуется влияние, с одной стороны, различных сахарских легенд, распространявшихся сторонниками сохранившего свое влияние в Сахаре братства Тиджанийя, а с другой — французской официальной пропаганды, благожелательной к братству Тиджанийя, которое одним из первых признало в Алжире власть колонизаторов, исходя из своей доктрины, гласящей: «Любая власть — от Аллаха». Так оно относилось и к власти правившего Алжиром 7 лет (и упомянутого Фромантеном) «маршала-агронома» Тома-Робера Бюжо, проводившего против алжирцев тактику «выжженной земли».