Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке)

Нгорну — второй город государства Борну, он застроен почти исключительно соломенными хижинами, населен кубури — одним из племен канембу и насчитывает тысяч пятнадцать жителей. Это поселение расположено у самого озера, и, когда вода стоит высоко, оно подвергается не только частым наводнениям, но и постоянным набегам со стороны будума. В первую зиму после моего приезда, которой предшествовало чрезвычайно дождливое лето, две трети города постоянно находились под водой. Даже теперь, несмотря на скупые дожди последнего лета, жить в той его части, которая ближе всего находилась к берегу озера, было невозможно. Здесь, как и в других местах западного побережья Чада, считали, что озеро постепенно отвоевывает территорию у плоского берега и что поселения будут вынуждены медленно отступать в сторону суши. Чем дальше продвигалась вода, тем чаще будума осуществляли свои неприятные ночные посещения, а когда на полях работали одни рабы или женщины, то эти разбойники, внезапно выскакивающие из прибрежного тростника и кустарника, хватали их порою и днем и увозили на острова Чада. Хотя на то время, пока вода стояла высоко, назначалась постоянная караульная служба, тем не менее будума, полагаясь на свои лодки, довольно часто предпринимали ночные вылазки и нередко поднятым по тревоге горожанам удавалось прогнать дерзких налетчиков только после обшей и организованной борьбы. В доме фугомы стояло подразделение латников с оседланными лошадьми, готовых по сигналу барабана берегового караула тотчас же скакать туда, откуда грозила опасность, а небольшой отряд вооруженных ружьями солдат наместника (их островитяне боялись больше всего) усердно старался отогнать опасного врага беглым огнем.

Как только в Куке распространилась весть о том, что мне с помощью шейха, может быть, удастся попасть по сухопутной дороге к королю Абу Секкину, многих жителей Борну, имевших лошадь для продажи или несколько свободных талеров, которые можно было пустить в оборот, обуял дух предприимчивости. Было известно, что бежавший король прежде всего старался увеличить свою военную силу, чтобы иметь возможность возобновить войну против Вадаи, что его окружение нуждалось в одежде и что он сам при избытке у него рабов был готов платить самые высокие цены. Я как мог отбивался от многочисленной свиты, так как не хотел, чтобы мой караван оказался слишком тяжеловесным. Конечно, с одной стороны, мне было бы желательно иметь побольше боеспособных людей, но, с другой стороны, я больше полагался не на вооруженную силу, а на то, чтобы как можно скорее и незаметнее совершить свое путешествие. К счастью, лишь немногие из тех, кто хотел принять в нем участие, смогли быстро закончить свои приготовления, и, таким образом, их число ограничилось сначала двумя протеже муаллима Мухаммеда, намеревавшимися примкнуть к нам по дороге, и тремя людьми фугомы, которые должны были догнать нас еще в день нашего отъезда из Нгорну (28 февраля).

После ночи, проведенной весьма беспокойно из-за немыслимого количества блох (она вызвала у меня приятное воспоминание о пустыне, которую по крайней мере пощадил этот бич), мы выступили из гостеприимного города в западном направлении, стараясь обогнать вышедшие из берегов воды Чада с юга. Через полчаса мы повернули на юго-запад и придерживались этого направления почти целый час, после чего миновали деревни Абори, Баркари и Мала Абдури. Первую из них мы оставили к западу, вторую к востоку от дороги и проследовали через третью. Каждая насчитывала от 50 до 60 хижин. Местность была хорошо обработана, поблизости от Нгорну росли преимущественно лук, табак, индиго, а между обработанными полями все еще преобладали заросли акации, ошар и сенна. Странно, но там употребляются не листья этой последней (как слабительное средство), а ее растертые в порошок корни, которые считаются превосходным средством против чесотки.

После Мала Абдури наша дорога в течение нескольких часов проходила в южном направлении, а затем незначительно отклонилась к западу. В часе пути к югу от последнего места лежат две деревни — Воткума и Кукийя, которых отделяет друг от друга расстояние всего в несколько километров. Мы проследовали между ними, оставив одну к западу, а вторую к востоку. Обе они, особенно Кукийя, известны в столице своей пшеницей и луком. Миновав через полчаса отдельно стоящий двор, носящий характерное название Аба Тилома (т. е. «отдельный хозяин»), мы, спустя еще полчаса, оставили в нескольких километрах к востоку от дороги деревню Гониди и вскоре пересекли пшеничные и хлопковые поля деревни Кагурам, которая была скрыта от нас на западе кустарником.